Путём всея плоти

— Ого-го, вы бы меня видали в мои золотые семнадцать! Я была паинькой у моей бедняжки мамы, а уж она была красотка, хотя мне нельзя такое говорить. Полный рот зубов, да каких. Позор какой, пришлось так и хоронить её в таких зубах.

Я знаю только одно, что её шокировало — то, что её сын Том и его жена Топси учат своего младенца ругаться.

— О, это жуть какая-то кошмарная, — воскликнула она. — Я даже не знаю, что эти слова значат, но я ему прямо сказала, что он пьянь синерылая.

На самом деле, я подозреваю, что старушке всё это скорее по душе.

— Постойте-ка, миссис Джапп, — сказал я, — ведь женой Тома была не Топси, вы, помнится, называли её Фиби?

— Ну да, — отвечала она, — но Фиби плохо себя вела, и теперь это Топси.

Эрнестова дочь Алиса немногим более года тому назад вышла замуж за друга своего детства. Эрнест дал им всё, что они захотели, и много больше. Они уже подарили ему внука, и я не сомневаюсь, что подарят ещё не одного. Джорджи в свои двадцать один уже владеет отличным пароходом, который купил ему отец. Лет в четырнадцать он начал ходить на баркасе со стариком Роллингсом и Джеком от Рочестера к верховьям Темзы; потом отец купил ему и Джеку по собственному баркасу, потом по паруснику, потом по пароходу. Я не очень хорошо знаю, как люди зарабатывают деньги, имея пароходы, но он всё делает, как там принято, и, судя по всему, это приносит ему хороший доход. Лицом он очень похож на своего отца, но без искры — насколько я могу судить — литературного таланта; у него неплохое чувство юмора и здравого смысла в изобилии, но его внутреннее чутьё очевидно практического свойства. Я не уверен, кого он больше наводит мне на память — Эрнеста или Теобальда, если бы тот был моряком. До смерти Теобальда Эрнест дважды в год ездил погостить к нему в Бэттерсби, и у них наладились отличные отношения, несмотря на то, что соседское духовенство именовало «ужасающими книгами, которые написал мистер Эрнест Понтифик». Может статься, что гармония, или скорее отсутствие диссонанса между ними поддерживало то обстоятельство, что Теобальд ни разу не заглянул ни в одну из работ сына, а Эрнест, разумеется, ни разу не упомянул о них в присутствии отца. Отец с сыном, как я сказал, прекрасно ладили, но при этом факт остаётся фактом — Эрнестовы посещения были непродолжительными и не слишком частыми. Один раз Теобальд высказал пожелание, чтобы Эрнест привёз детей, но тот знал, что им это не понравится, и не привёз.

По временам Теобальд приезжал в город по каким-то своим делам, и тогда он заглядывал на квартиру к Эрнесту; обычно он привозил с собой пару пучков салата, или кочан капусты, или пяток репок, упакованных в оберточную бумагу; он знает, говорил он Эрнесту, что в Лондоне трудно найти свежие овощи, вот он и привёз. Эрнест много раз объяснял ему, что овощи ему ни к чему, и привозить их не надо, но Теобальд настаивал, из чистого, полагаю, упрямства и желания сделать что-то вопреки желаниям сына, но при этом слишком мелкое, не достойное его внимания.

Примерно год назад его нашли мёртвым в своей постели; накануне он написал сыну следующее письмо: