Путёвые записки

Как-то я перелистывал три пухлых фотоальбома, всматривался в родные лица и пытался узнать во взрослой девочке свою дочь, как вдруг у меня появилось чувство, будто я разглядываю потёртый глянцевый журнал.

Я порвал все фотографии.

В мешке с клочками городов мелькали чьи-то улыбки, кто-то пытался мне подмигнуть. За мной будто подглядывало прошлое.

Я завязал его в узел и отнёс в огонь.

Когда я выйду, то встречу и слёзы, и смех, и будет всё это уже настоящим, «сегодняшним». А сейчас моя вчерашняя жизнь лишь собирает пыль и крадёт моё время.

Я – зек. Семь тюрем и пересыльных централов, полгода этапов и два кардинально различных друг от друга лагеря. И почти девять лет отсидки. Приключений на пару толстых книг. Но кто их будет читать? Все знают, что попасть в тюрьму может каждый. И все уверены, что если это и случится, то с кем угодно, но не с ними. Кому и когда был нужен чужой опыт? Своя жизнь, своё минное поле.

Но когда-то, в самом начале моего тюремного путешествия я жадно слушал рассказы арестантов и внимал их наставлениям. Не хотел обжечься там, где шрамы от ожогов получали тысячи.

И правда, идти по вымощенной дороге куда проще, чем протаптывать в незнакомом лесу собственную тропинку. По-первой даже кажется, что не только проще, но и безопаснее. Однако, далеко не все советчики знают, о чём они говорят, ибо сами не видели и не бывали, но от кого-то что-то слышали. А заботливо утоптанные дорожки в этих местах частенько кончаются тупиком, обрывом, а то и охотничьей ямой с кольями.

Местные прохиндеи чуть ли не за руку готовы вести зелёных и, желательно обеспеченных «фраеров» по извилистому «шоссе в никуда». Позже, правда, выясняется, что услуги проводников с волчьими глазами были бесплатны только в одну сторону. Выбраться же из бурелома навешанных обязательств самостоятельно и без потерь получается не у каждого. Вовремя сообразив куда меня ведёт наезженная колея, я отказался от дружбы с прожжёнными сидельцами, и принялся налаживать свою и только свою тюремную жизнь.

Но и копить советы действительно бывалых зеков я не перестал. Ведь если выживший сапёр советует не ходить тут и там хотя бы босиком, было бы глупо к нему не прислушаться.

Десятки людей с большими и очень большими сроками отсиженного готовы делиться своим опытом. Если, конечно, суметь их разговорить. Иногда мне кажется, что подозрительнее зека может быть только глубоко внедрённый разведчик. Но если он всё же начнёт откровенничать, то тут только успевай запоминать сюжеты.

Последние несколько лет я провожу здесь эдакий соцопрос. Это не тест и не череда вопросов, а, скорее, постановочная сценка. В качестве участников я выбираю среди долгожителей лагеря более-менее вменяемых, в чём-то значимых и кем-то уважаемых людей. Найти таких среди массы «невминот» совсем не просто. Казалось бы, вот он, неплохой человек, но ещё не так давно душил и насиловал, а когда случайно задушил, то продолжил действо... Ну а что, говорил он, как живая ведь была, ещё тёплая…

Таких я хоть и опрашивал, но не записывал. Особенно если замечал в глазах тот самый блеск…

Вычислив всё же достойного респондента, я просил его представить следующую ситуацию:

Близкий человек – друг или родственник – попадает в тюрьму. Что поделать, влипнуть может каждый.

Этот случайный пассажир никогда не вращался в кругах тех, для кого тюрьма – дом родной. Как и не общался с теми, для кого тюрьма – работа. Он ничего не знает о жизни за решёткой. Впереди – неизвестность, а внутри лёгкий мандраж быть избитым или изнасилованным. Конечно же, обычному человеку в таких ситуациях всегда боязно, но чуть-чуть любопытно.

Он стоит перед дверью своей первой камеры. Что за ней? Что его ждёт? Драться с первых же минут или разговаривать? А если слаб? А если на язык не мастер?

Прогибаться или подавлять? Воевать или договариваться? Или сразу сдаться?

В памяти мелькают кадры из дурацких фильмов о тюрьмах. И во рту сухо.

Но у того, с кем я играю сценку, есть возможность помочь близкому человеку, подсказать ему верный ход. Уберечь от глупых ошибок. В театральной миниатюре я, как режиссёр, допускаю, что эти двое могли бы ненадолго встретиться. И у бывалого арестанта есть несколько минут для передачи своего опыта. Эдакий тюремный Wi Fi. Лимит траффика – три коротких фразы, а то и слова.

Три совета.

Я всегда прошу своих подопытных не спешить с ответом. И не отделываться от меня заезженной классикой: «не верь, не бойся, не проси».

Не верить всем без исключения могут только разочарованные в жизни циники. Повернуться в бане голым задом к незнакомцу всё равно придётся, а доверять соседу с верхней шконки вынужден каждый зек. Энурез встречается.

Любое живое существо с развитой нервной системой чего-нибудь, да и боится. Посоветовать не бояться, это как посоветовать не моргать. Другое дело, как именно конкретная личность преодолевает свой страх и чем готова поступиться ради спокойствия, пусть и временного. Одни, боясь высоты, прыгают с парашютом, другие – живут на первых этажах.