Путники

-- Это так, -- оборвал его Гунайх. -- Устами Данда говорят с нами духи предков. И они сказали: здесь наш новый дом. Здесь! Все это слышали на берегу, куда пристали наши корабли и где на плечо хромого опустилась белая птица. Это так, все видели, все это знают. Но я знаю еще кое-что...

Гунайх обвел старцев взглядом, от которого мурашки пробежали у них по спинам, отхлебнул из кубка и продолжал:

-- Я не умею говорить долго и красиво, как мой брат Балиа, я воин. -Он выдержал паузу и, услышав наконец за дверью стремительные шаги, сказал: -- Послушаем моего сына Гауранга.

В тот же миг дверь распахнулась.

-- Он там! Он опять там! -- с порога закричал Гауранга. Глаза его лихорадочно блестели, волосы были растрепаны, а одежда мокра от росы. -- Он опять там и опять уговаривает Данда бежать! Предать нас всех и бежать!

-- Успокойся, -- приказал вождь и усадил мальчика на скамью подле себя. -- Не подобает будущему воину и вождю вести себя на совете клана подобно женщине в грозу. Говори по порядку.

Только сейчас Гауранга заметил сидящих вокруг стола старцев. Он густо покраснел, вопросительно глянул на отца, а когда тот подбадривающе похлопал его по плечу, прерывающимся от волнения голосом стал рассказывать.

Гауранга говорил о том, что Гунайх и старцы знали сами: Балиа дошел со своими людьми до Дальних гор и нигде не встретил человеческого жилья. Неприступные горы и море -- отличная защита от врагов.

-- Он говорил, -- мальчик запнулся и после паузы продолжал, -- он говорил, что только... глупец, разум которого помутился от страха и неудач, может заставлять людей возводить стены, копать рвы и ямы, когда нет никакой опасности...

-- А Данда? -- спросил вождь. -- Он что говорил?

-- Что в Дальних горах есть проход, и там, за горами, пустыня...

-- Так я и знал! -- воскликнул Гунайх. -- Проход в горах! У любой крепости есть слабое место. Дальше!

-- Балиа говорил, что многие недовольны вождем. Люди устали и хотят жить спокойно...

-- Жить спокойно! А разве я этого не хочу?! -- Пальцы Гунайха, вцепившиеся в толстую столешницу, побелели.

-- Он говорил, что клан нужно разделить. Пусть те, кто хочет строить крепость, останутся здесь, а другие возьмут один или два корабля и поплывут вдоль берега, чтобы найти новое место и жить так, как им хочется. Он сказал, что в совете есть те, кто думает так же...

-- Неправда! Мальчишка лжет! -- взвизгнул неповоротливый, тучный Вимудхах. -- Кто докажет, что он все это слышал, а не придумал только что?

-- А разве нужны еще доказательства? -- медленно проговорил Гунайх.

Вимудхах поперхнулся, заерзал на месте, обернулся по сторонам, ища поддержки, но мудрые старцы, глядя в пол, уже потихоньку отодвигались от него.

И тогда Вимудхах испугался,

-- Этого не может быть! -- просипел он. -- Я не верю, что кто-нибудь в совете думает о разделе клана. Балиа -- безумец и отступник. Никто не думает так, как он. Он предатель!

Вот слово и прозвучало. Гунайх ухмыльнулся в усы. ,,,:::...-.:

-- А Данда... Данда согласился уйти на кораблях? -- медленно спросил он, тоном подсказывая ответ.

Мальчик, пряча глаза, залепетал:

-- Данда.,. да... Нет! Нет, нет... Это все Балиа. Он уговаривал, грозил... Он посмел грозить старику! Балиа предатель!

Вимудхах вкрадчиво спросил!

-- Да или нет? Совет должен знать правду.

-- Я не расслышал, -- тихо прошептал Гауранга, стараясь ни с кем не встречаться взглядом. Щеки у него пылали, и комок горечи застрял в горле. Предчувствие потери сжало ему сердце, он сожалел о сказанном.

-- Только не изгоняйте его, -- губы мальчика задрожали, он вскочил и выбежал за дверь.

-- Все ясно, -- чувствуя близкое прощение, сказал Вимудхах. -- Все ясно. Они оба предатели, а, согласно древним обычаям наших предков...

-- Все ли так думают? -- спросил Гунайх. -- Все согласны? Все были согласны.

Балиа замолчал, поднял голову, прислушиваясь, и на всякий случай пододвинул к себе меч.

Он не успел обнажить его. Дверь, сорванная с ременных петель мощным пинком, грохнула о стену, и в хижину с топором в руке ворвался Гунайх.

-- Совет назвал тебя предателем и по древнему обычаю наших предков приговорил тебя к смерти! -- прорычал он. -- Завтра я сам покажу твою голову клану!

Он взмахнул топором, но Балиа успел уклониться, и блеснувшее в пламени светильника широкое лезвие рассекло пустоту.

Гунайх был опытным бойцом. Тяжелый топор казался игрушкой в его руках. Удар следовал за ударом, но Балиа чудом удавалось всякий раз избегать смерти. Короткий меч был сейчас бесполезен, и ему приходилось рассчитывать только на свою ловкость.

Перебрасывая топор из руки в руку, быстро передвигаясь на коротких крепких ногах, Гунайх атаковал со всех сторон сразу, постепенно отжимая брата в угол. Развязка была близка и неминуема, оба это понимали. С начала схватки ни один не проронил ни слова, в хижине раздавалось лишь тяжелое хриплое дыхание Гунайха, короткое, с присвистом сквозь сжатые зубы -- Балиа да шарканье ног по земляному полу.