ПВТ. Сиаль (СИ)

— Твой отец Бездомный?

— И что с того? — заранее ощетинился мальчик.

Выпь безмолвно покачал головой. Бездомных не подпускал к себе ни один тровант, судьба им была положена одиночкой мыкаться, без крыши, без пристанища. А у этого, поди ты, и семья была...

— И за огнем он тебя в Джувию не посылал, так?

Маленький провожатый вздохнул. Шмыгнул носом.

— Ага, без спросу я со двора утек. Сестренка застыла сильно, а огонь вышел весь, как назло. Я не знал про Джувию, честно.

— Ищут тебя, — прислушался Выпь.

Паренек кивнул, поднял на соучастника глаза.

— Ты же про нас не расскажешь?

— Нет, — успокоил его Выпь. — Ступай теперь. Мамка твоя испереживалась, наверное.

Мальчишка кивнул, по-взрослому пожал ему руку и припустил к дому. Уже у ворот оглянулся, тесно прижимая к груди заветную стекляшку с огнем. Выпь поднял ладонь, прощаясь.

Развернулся и пошел обратно.

У него тоже было, к кому возвращаться.

Его тоже ждали.

***

Юга танцевал.

Он знал несколько действительно безотказных способов согреться, но так случилось, что из всего многообразия ему осталось только это.

Привычные упражнения, всегда его успокаивающие, очищающие голову от липких, навязчивых мыслей, несуразных идей. И если настроиться, то можно разобрать ритм и музыку в дожде. Не так пусто и бессмысленно, можно даже новый танец собрать...

Выпь вернулся, когда Третий успел прогреться до костей.

— Огня нет, — сказал вместо приветствия.

И выглядел при этом так, словно его только-только скинули с пыточного стола — как отработанный материал.

— Ай, где тебя так угораздило?!

— На Джувию налетел, — нехотя отозвался Выпь, пытаясь уклониться от Юга.

Тот цепко ухватил за подбородок, раздувая ноздри, изучил дождевые порезы. Сказал с чувством, скалясь:

— Вот падаль!

— Брось. Заживет.

— Ага, а вот ей не жить, коли встречу!

— Ты полегче. Она пока рядом бродит.

— Да пусть хоть над головой сидит, еще я от Джувии не бегал!

— Я — бегал, — весомо нахмурился Выпь, отводя его руку. — И поверь, мне просто повезло вернуться.

Юга недовольно фыркнул. Безнадежно помотал растрепанной головой, обдав пастуха веером брызг.

— Лут с тобой. Жмись плотнее, будем греться по старинке. Я горячий, меня за глаза на двоих хватит.

«Старинка», как выяснил Выпь, была совсем простой — его куртку разделили на двоих и грелись, пережидая тягучий стеклянный дождь, честно и тесно прижимаясь друг к другу.

Глава 12

12.

— Знаешь, как зовется этот цвет?

— Нет.

— Фиолетовым.

Стена стояла перед ними, обещая завершение долгого пути и предвещая начало следующей дороги. Великая стена Ромуро, великая тварь, самая большая особая Сиаль, граница-града между обиталищем людей и ничьей, лишенной защиты Полога, территорией.

Никто не селился там, на белой земле Плата. Никто оттуда не приходил и не возвращался. Никто не знал, как глубоко сама Стена уходит в землю. Людям хватало спинного гребня, высотой превышающего граду любого Городца.

Основу его слагали тела всех живших некогда на спине Хома Сиаль — заеденных нуждой; сдохших от голода и болезней; погибших в бою; умерших в постели и с почетом захороненных в стеклянных ларцах; преступников, заживо отданных на медленную казнь — поглощение каменными губками.

Все, рано или поздно, какую бы жизнь ни вели, и какая бы смерть их ни выбрала, оказывались здесь, кукленками, навсегда застывшими в густо-фиолетовом, на ярком Пологе едва просвечивающем, гребне.

Все, кроме облюдков. Их особая не принимала.

Никогда.

Парни закинули головы, стараясь не касаться тени особой.

— Думал, что когда-нибудь здесь окажешься?

— Нет.

— И я тоже.

Стена тянулась на многие, многие длины пути, окаймляя жилую землю, ныряя и вновь вытягиваясь по поверхности. Иные храбрецы-безумцы-бездумцы насмеливались выпиливать, выкалывать из гребня маленькие яркие кусочки фиолета. Стоило это действо больших усилий, большого страха и великих дарцов. У султаны, помнится, был целый ворот, расшитый этим цветом.

Когда-нибудь, подумалось пастуху, стена заберет себе такую силу и мощь, что допрет до Полога. И что после случится, ему уже не узнать-не дождаться.

Юга хлопнул его по плечу и вплотную приблизился к Ромуро. Ключ Гаер ему доверил, пока за косу тягал. Строптивый ты, но сообразительный, сказал тогда.

Ключ — одно название. В стеклянной плоской коробочке рыжий маркировщик вручил ему устройство, тварьку крылатую из Провала. Юга часто там плескался, но таких не видывал. Будто совсем прозрачная, только кайма крыльев огнем горела, а сами косточки и цвета не имели.

Гаер наставлял: до стены не открывать.

Как к Ромуро подойдете, так сажай ее на стену. К душке с той стороны, с обратной, друг прилетит, он стенку и прошибет.

— Ну, поглядим, насколько тут все у вас серьезно, — пробормотал Юга, вытряхивая душку.

Та словно прилипла к Ромуро, сонно водила усами.

Кайма крыл перестала вдруг огнеть, замерцала прерывисто.

Юга, не сводя взгляда с устройства, попятился, ухватил за рукав Выпь.

— Давай, не тупи. Еще обломком заденет.