Пыха

Начало темнеть, и неотрегулированные фары некоторых встречных машин слепили водителей, особенно когда вылетали из-за поворотов. В конце одного прямого отрезка шоссе, из кустов перед «Фордом», возник новый инспектор. Пока он проверял документы, из машины ДПС, спрятанной неподалеку, подошел напарник. Витек сам удивлялся своему спокойствию, когда стражи порядка в четыре руки просто выпотрошили «Форд» и даже просмотрели записи видеокамеры дрона. Очевидно, приторможенное состояние фотографа после волнений с найденными документами, помогло ему выдержать все испытания, выпавшие на долю чужака на трассе со столичными номерами.

Чтобы не попасть в третий раз на такую проверку, Пыха перестроил маршрут в навигаторе, чтобы выскочить на трассу М11. Его стало клонить в сон от всех волнений и бессонной ночи. Глаза слипались, и подумалось, что будет очень обидно вдруг попасть в аварию, так и не проверив, что же он нашел в том подсвечнике.

Мелькнула мысль заехать к бабе Вере в Лучинино. Это было неподалеку от того места, где ехал «Форд». Сомнения рассеяли всплывшие в памяти слова Олега, что баба Вера все знает наперед и не задает вопросов. Набравшись наглости он свернул на съезде около указателя «р. Знаменка».

В Лучинино остановился у почерневшего от времени забора. В глубине двора стоял сруб в три окна, в одном из которых горел свет. Пыха открыл незапертую калитку и постучал в освещенное окошко. Выглянул баба Вера. Прижав лицо к стеклу, посмотрела прищурившись. Узнав, кивнула и пошла открывать.

Поставив машину посредине лужайки и наспех выпив чаю, фотограф отправился спать. Вконец измученный, без сил рухнул в приготовленную кровать и крепко уснул.

Глава XXVII

Пыхе снился дворовый пес из его далекого детства. Исхудавший, пугливый с обиженным взглядом, очевидно, изгнанный из хорошего дома за какой-то проступок. Он был принят детворой, взят под защиту и получил кличку Тарзан. Все, кто мог что-то притащить из своего дома, подкармливали бедолагу. Родители этих ребятишек, едва сводившие концы с концами, конечно, видели это, но не ворчали, понимая, что их дети не бросят слабого в беде.

Во сне фотографа Тарзан резвился на зеленой лужайке с тремя пацанами, которые учились в одном классе и жили по соседству. «Ко-ко-ко» как их когда-то дразнили, а потом, стали называть уважительно, смеялись, играя то в одну, то в другую игру. И не было рядом никого счастливее этой троицы и бездомного пса, вдруг нашедшего добрые отзывчивые души. Безденежье и трудности с едой, неопределенность и неуверенность, охватившие страну, их не коснулись. Они были выше этого.

Неожиданно Тарзан остановился и, уперев передние лапы в грудь Пыхи, пристально посмотрел ему в глаза. Откуда-то издалека до слуха Королева стали доноситься чьи-то серьезные слова. Потом он разобрал еще и завывания сигнализации его «Форда». Машина взывала о помощи. Смахнув остатки сна, Витек рывком сел в кровати и огляделся. Перед ним стояла сухонькая баба Вера в длинной ночной сорочке до пола. В одной руке у нее была зажженная свеча, в другой она держала двустволку. Когда Королев окончательно проснулся и вскочил, она протянула ему ружье и серьезно произнесла:

— В обоих стволах картечь. Во дворе двое чужих.

Выбежав на крыльцо, Пыха увидел мигающую всеми огнями машину и два силуэта, около двери водителя. Кто-то внаглую пытался угнать его «Форд»! Разгневанный фотограф шагнул ближе и окликнул воришек. Двое лишь оглянулись и продолжали возиться с замком. Тогда Королев вспомнил, как держал автомат в армии, и стал вполоборота для стрельбы стоя. Прижав двустволку плотнее к плечу, направил ствол на воришек. Для убедительности громко добавил.

— У меня картечь. С пяти метров не промахнусь.

Одному из незнакомцев потребовалось не более секунды для принятия решения. Он кинулся бежать. В три прыжка оказался за калиткой у машины с включенным двигателем. Запрыгнул на водительское сиденье и, не включая ближний свет, рванул с места. Второй угонщик, оставшись в одиночестве, выхватил что-то из кармана. В тишине было слышно, как со щелчком откинулось лезвие. Фотограф резко дернул ствол вверх и нажал на курок. Выстрел грохнул так неожиданно, что в ушах зазвенело.

— Пыха, ты что сдурел! — как-то жалобно пролепетал налетчик с ножом.

— Шмат?! — неуверенно спросил Королев.

— Свои… Это шутка…

Внезапно оживший Шмат, попытался перейти на шутливый тон, но Пыха и не думал брататься. Направив ствол чуть ниже пояса, четко произнес.

— Воскрес? Ну, я это сейчас исправлю.

Он даже не удивился выскочившей фразе, свойственной, скорее, какому-нибудь герою боевика и добавил:

— На колени. От штанов один пояс останется…

В этот момент в соседнем доме над крыльцом вспыхнул свет и двое мужчин легко перепрыгнув через заборчик, оказались рядом. У одного, что выглядел постарше, в руках тоже была двустволка, у другого, помоложе — черенок от лопаты.

— Баба Вера, это твой что ли? — спросил первый.

— Внучок приехал, — откликнулся позади Пыхи старческий голос. — А упыри его машину хотели угнать.