Пыха

Еще я наткнулся на электронную копию письма какого-то дворянина из Костромы, который писал о пожаре в монастыре, где была построена изба для императора. Она полностью сгорела. Этот факт постарались замолчать и стерли, где только можно.

Мне самому трудно было объяснить, что толкнуло поехать в Кострому. Тем не менее, я там снял несколько классных видеосюжетов о том монастыре. При сьемке, ко мне прилип один юный монах по имени Никодим, увлекающийся фото и видео. Потом, мы смотрели в его келье эти записи, но вскоре, Никодим был куда-то вызван. Пока его не было, я заглянул в открытую кладовку со всяким хламом, из которого сей монах по списку готовил экспонаты для копирования или хранения.

В списке значился подсвечник под названием «Николай-2». Тут я вспомнил, что видел фотографию императора за рабочим столом, на котором тоже стоял подсвечник. Так я эту штуку и нашел в кладовке. Подсвечник был с полой стойкой, куда царь спрятал бумаги, свернутые трубочкой. Я их положил в «Форд» и поехал домой.

— Стоп-стоп-стоп! — вскинулся Олег. — Так ты нашел!?

В кабинете десантника повисла тишина. Пыха не выдержал, и его улыбка растянулась до ушей.

— И молчал! — откинулся на спинку кресла Корень. — Держите меня семеро.

— Что-то я опять не догоняю, — Копылов растерянно переводил взгляд с одного на другого.

— Теперь понятен такой неподдельный интерес угонщиков, — тихо проговорил Олег.

— Дык, еще по дороге меня дважды шмонали инспектора ДПС. Причем я заметил, что искали что-то плоское, вроде папки. Думаю, что рыли по чьей-то наводке, уж очень упирались ребята.

— Неужели инспектора не знали нычки в «Форде», — усомнился Серый.

— А я и не прятал, — лукаво улыбнулся Пыха. — Положил на видное место…

— В запаску, — стал гадать десантник.

— Нет. Я недавно купил канистру и шланг, чтобы хорошим бензином в дороге заправляться, а то иногда наливают такого, что потом не отмоешься. Так тот новенький шланг аккурат для свернутых бумаг подошел, но он никого не заинтересовал, а вот в канистру заглядывали.

— И что шланг в «Форде» остался?

— Ну, да… — пожал плечами фотограф.

— Погоди, — не выдержал Олег, — ты хоть прочитал?

— Дык по-английски написано и от руки. Не все у нас грамотные, есть и фотографы. А в остальном, все сто процентов совпадает с оригиналами из тех альбомов, что я видел. Это не фальшивка.

— И дрон там? — вскинулся Олег.

— Да, — хихикнул Королев.

По сосредоточенному лицу Корнеева было понятно, что у него созрел какой-то план. Друзья молча ждали его распоряжений. И они прозвучали очень четко.

— Возможно, за нами следят… Поступим так… Серый берет бинокль и готовит свой дробовик, но ждет с ним дома. Мы с Пыхой медленно выходим. Пыха запускает дрон и осматривается. Если заметит что-то, в дело вступает Серега. Если проблем нет, пакуем дрон в коробку, куда Пыха сначала положит тот шланг… Вопросы?

Через полчаса трое вернулись в кабинет десантника. Двое просто места себе не находили, а фотограф спокойно достал из коробки двухметровый кусок толстого шланга и вытряхнул из него рулон свернутых пожелтевших от времени листков в три четверти формата А4.

— Пять штук, — прокомментировал фотограф.

— Вот что значит молва, — усмехнулся Корень, разглядывая бумаги, — а все бубнят о двенадцати золотых сертификатах.

Корень осторожно взял один из них и стал внимательно рассматривать.

— Олег, — обиженно пробубнил десантник, — что там написано-то?

— Долгосрочные казначейские облигации, — начал переводить с листа Олег, делая небольшие паузы. — Целевой заем. Сроком на 99 лет. Номиналом 9.720 тонн золота. На предъявителя. Предусматривает право держателя на годовой купон размером в четыре процента годовых от номинальной стоимости. По истечении срока займа держатель вправе получить невостребованный купон и сумму, эквивалентную рыночной стоимости указанного номинала в любой валюте или золоте.

— На предъявителя? — оживился Серый.

— Стоп, — охладил его пыл Корень. — Тут еще условие для предъявителя облигации… Владелец доказывает, что является прямым потомком одного из детей императора России Николая (Второго) Александровича Романова по нисходящей линии, заверенной Канцелярией Главы Российского Императорского Дома.

В кабинете десантника вдруг стало тихо.

— Теперь понятно, — Олег положил пожелтевший листок рядом с остальными, — почему их пять и почему так активизировались «наследники».

— Почему? — растерянно смотрел на него Копылов.

— У Николая II было пятеро детей. И все расстреляны в 1918 году… Скорее всего по приказу хозяев, получивших указанный в документе целевой заем. Они еще в 18-м году были уверены, что русское золото никто не сможет потребовать обратно.

— Вот гады! — расстроенно прошептал Пыха.