Пыль, пепел, кровь и песок

У обычной римерианки, окажись она на ее месте, наверняка после такого назавтра под глазом расцвел бы огромный синяк. Скулы и руки саднят и ноют до сих пор. И что это за удовольствие, бить наотмашь по лицу? К утру, конечно, все заживет и никто ничего не заметит, а ночью все повториться опять. Нет! Уже не повторится. Муж уходит на Черту… Его не будет в Эбене, он сам ей об этом сказал.

– О чем ты задумалась?

– Вечность с Наследником – не знаю, хватило бы меня на это? Но я лучше умру, чем стану рабой!

– Ты никогда ей не станешь. – Касаясь прохладными губами на глазах заживающей щеки, ответил Тансиар. – Поверь мне, если не веришь себе. Но почему ты пришла именно сегодня?

– Скоро ты уйдешь, и вместе с тобой уйдут надежда, уверенность, свет…

– Я ухожу не навсегда.

– Но ты уходишь… Я боялась этого и ждала! Я всегда помнила, что этот момент настанет и не в моих силах будет остановить тебя. Ведь ты воин. Солдат.

Она целовала каждый шрам на его груди и говорила такие вещи, что Тансиару казалось, будто мир опрокидывается под ним. А потом он услышал… Этого языка Чиаро не знал, а она не говорила вслух, но он понимал каждое слово: «Ты просто создан для боя, боя до победы. И я буду завтра рядом с тобой. В каждом твоем движении, в каждом шаге, в каждом слове… в каждом враге. Пусть все стрелы и клинки, предназначенные для тебя, минуют свою цель, и ты вернешься, в несчетный раз прославив свое имя. А в звоне мечей, приветствующих твое возвращение, ты услышишь мой голос. Я буду ждать тебя!»

Этой ночью звезды плавают в кубках с вином. До сих пор этих звезд было – и не счесть! Но отныне и навсегда среди них она – одна. Цера.

Часть II. Предательство

Но не все, оставаясь живыми,

В доброте сохраняли сердца,
Защитив свое доброе имя
От заведомой лжи подлеца.

Хорошо, если конь закусил удила

И рука на копье поудобней легла,
Хорошо, если знаешь – откуда стрела,
Хуже – если по-подлому, из-за угла.

И вовеки веков, и во все времена

Трус, предатель – всегда презираем,
Враг есть враг, и война все равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна —
И всегда на нее уповаем.

В. С. Высоцкий

6. Багряный Бастион

В тот день небо было облачным и тревожным. Тучи ходили густыми пластами, и сквозь них то и дело проглядывали солнца – Амарар с Асанданом пылали как-то особенно, ослепительно-ярко. Два брата, два светила, два вечных спутника…

Тансиар стоял на верхней площадке одной из дозорных башен, у самых бойниц, и смотрел на бесконечное движение в поднебесье. Такое мирное и успокаивающее, так не похожее на эту жизнь, эту Вечность, полную тревог и забот. Хотя какие могут быть заботы у воина кроме войны?

Не далее чем пару дней назад они отбили недурно спланированную атаку хинетов на Гранатовом. Кочевники будто пробовали Бастион, находящийся под прямым непосредственным контролем у Альентэ, на прочность. Странно, что они полезли так упрямо и слишком уж в лоб, словно не ожидали встретить сопротивления. Нечто похожее было, когда Гранатовым командовал Диомар, но в то время кочевников поддерживали ашесы…

– Господин! – голос вывел Чиаро Аскуро из размышлений. – К тебе посыльный.

Гонец от старших братьев прискакал на взмыленном коне.

Как странно… Сыновья Вечности могли читать чужие мысли и, если очень сильно того хотели, направлять поступки простых римерианцев в нужное им русло, но обуздать время им было не дано – как и перемещаться в нем. Хотя для того, чья жизнь так велика, что перестаешь вести счет годам, это имеет не такое уж и большое значение.

– Тебя разыскивает Эдэрэр, господин! – добросовестный посыльный сообщил содержимое документа на словах, прежде чем Тансиар принял его из рук курьера и сломал печать.

– Чего он хочет? – не слишком-то почтительно отозвался Альентэ и пробежал глазами донесение.

– Он призывает тебя на помощь. Разведчики доложили, что ашесы хотят атаковать Багряный Бастион!

Взгляд воина переместился с бумаги на замученного гонца.

– Ашесы? – медленно переспросил Альентэ, глаза которого начали напоминать своим цветом сталь. – Ты не ошибся?