Пыль поднимается в небо (СИ)

Вечером тело Кадора вынесли из Длинного Дворца. Шахские стражники и немногие Гарваны провожали покойника хмурыми взглядами. Со стороны Храма, тем временем, приближалась процессия служителей Вафат и Илму: первые шли, опустив головы, скрытые тяжелыми капюшонами, в руках жрецов были ветви сэрэха; служители Илму в высоких тюрбанах и просторных одеяниях следовали рядом, и старший из Жрецов нес статуэтку аспида, украшенную турмалинами, переливавшимися цветами зелеными и розовыми, точно рассветное небо.

Вдоль домов опасливо теснились немногие любопытные - узкий проход между домами не смог вместить всех, а крыши домов охраняли гафастанские стражники. Великая Четверка и Орив ин-Наар ах-Дуу стояли у дверей Длинного Дворца, и перед ними, у самых ступеней высокого крыльца, положили убитого предателя.

Жрецы Вафат полукругом встали у его тела; старший жрец Илму вышел из общего ряда и, оглядев присутствующих, громогласно возвестил:

- Вафат настигла предателя. Свершилась справедливость Илму! Кто среди вас, среди всех вас, допустил яд предательства в своей крови? Отвечайте сейчас, иначе вам придется преклонить колени перед Вафат прежде положенного срока! Всех вопрошаю: благородных и безродных, богатых и бедных, всех, всех, кто слышит эти слова!..

Любопытные, стоявшие вдоль домов, зашептались, звонкое эхо от голоса жреца Илму утихало, растворяясь в вечернем воздухе. Жрецы Вафат молчали и глаза их едва заметно поблескивали в глубине прорезей темных масок.

- Среди нас нет виновных, - отвечала Сванлауг.

Фьерлейв бросила короткий взгляд сперва на нее, затем на Эмхира.

- Думаешь, кара Илму вас не настигнет? - шепотом спросила она у Сванлауг.

Нойрин холодно взглянула на нее, но ничего не ответила.

Жрец Илму высоко поднял статуэтку и произнес:

- Илму смотрит на вас, от взгляда её ничто не укроется, ни поступок, ни мысль! Всякий получит по заслугам! Взгляните на этого предателя: он пошел против тех, кто дал ему все, и пал бесславно за свое преступление. Пусть это станет вам всем уроком! Илму всегда справедлива!

Откуда-то из-за спин жрецов послышалось негромкое:

- Кадор!..

Служители Илму попытались отыскать воскликнувшего, но людей было слишком много.

К телу Кадора шагнули сразу несколько служителей Вафат. Какое-то время они шептали молитвы, и все, кто был вокруг них: и воины, и шах, и Четверка, и любопытные гафастанцы, - все стояли, чуть наклонив головы.

Затем жрецы Вафат сняли с Кадора тагельмуст, на котором темнели пятна крови, стащили с него плащ, забрали все ножи, что были при нем, и сняли наручи. Ни к чему больше они не прикоснулись и снова стали полукругом.

- Нечего сказать вам, о смертные? - продолжал говорить жрец Илму. - Ничто не укроется! Склоните головы ваши перед Матерями Пустыни!..

Шах замер в почтительном поклоне, его примеру последовала Великая Четверка и все, кто видел жрецов. Жрецы Вафат завернули Кадора в грубую ткань, подняли на руки и, окруженные жрецами Илму, понесли, шепча молитвы. Старший жрец Илму по-прежнему высоко держал статуэтку аспида, и никто не осмеливался поднять головы. Толпа гафастанцев расступилась, пропуская жрецов. Все знали, что тело Кадора порежут на мелкие части и разбросают по пустыне, где они станут пищей диким зверям.

Когда последние из жрецов уже почти пропали из виду, правящая Четверка спустилась по ступеням вниз, на площадь, чтобы отправиться в Этксе. Гафастанцы еще не разошлись, и на площади по-прежнему было людно. Когда Гарваны шли через расступавшуюся перед ними толпу, они услышали, как кто-то вскрикнул и запричитал. Один из гафастанцев пытался поймать рвавшуюся к Гарванам женщину, но удержать ее не смог. Гицур и Эмхир схватились за сабли, готовые противостоять очередному нападению, но женщина, добежав до Гарванов, обессиленно рухнула на колени и воскликнула:

- Нойрин Сванлауг!

Эмхир узнал в ней Зэрмелис, но с нею было что-то не так: губы ее посинели, смуглая кожа приобрела сероватый оттенок, глаза смотрели почти безумно.

Сванлауг склонилась к Зэрмелис.

- Нойрин Сванлауг! Не отдавай... Не отдавай меня Вафат!.. Пощади, смилуйся!..

- Как мне противостоять воле Девяти? - удивилась Сванлауг.

Гицур, Эмхир и Фьёрлейв с удивлением смотрели на происходящее, и старались чуть оттеснить людей: иные гафастанцы не расходились, желая остаться и узнать, что произойдет, чтобы потом, подобно птицам, несущим в перьях зерно, разнести по городу слухи, которые прорастут, дав жизнь не то пшенице, не то чертополоху, не то сэрэху - скорбной траве.

- Не отдавай, не отдавай... Я... виновата... Не скроюсь от взора Илму, не уйти мне от кары ее... Я промолчала, испугалась...

- Что ты говоришь?

- Нойрин Сванлауг! - Зэрмелис дышала с трудом и хваталась за края одежд Сванлауг. - Все ваши несчастья - из-за меня... но и из-за вас тоже! Не всегда справедлива Илму!..

Она посмотрела на Эмхира.