Пыль (СИ)

Кровь брызнула, когда Денариус рванул его голову назад по дикой дуге, его крик перешел в рычание. Другой человек потерял всякое внимание, кроме того, которое было направлено на его выбитый глаз. Он схватился руками за лицо, кувыркаясь назад от Денариуса и падая на пол. Но Денариус не прекратил наступать. Он вскарабкался на мужчину сверху, его зубы все еще были обнажены, а глазная жидкость капала из зубов, когда он с рычанием наклонился над ним.

Мужчина начал замечать его, но только сейчас. Он все еще завывал и держался за лицо, но его оставшийся глаз сфокусировался на Денариусе, ненависть и страх присутствовали в равной степени.

Денариус вырвал нож из своих кишок, почти не замечая ужасающей симфонии боли, которая пронеслась через все его тело, когда он это сделал. Затем нож оказался над его головой, а свободная рука зажала горло мужчины. Наклонившись ближе, он выплюнул на его лицо студенистую массу остатков глаза мужчины. Он выглядел как наполовину разгрызенная виноградина, но цвет был совсем не тот.

"Мудак тронул моего ребенка, этот мудак сдохнет!" завыл Денариус в дикой ярости, используя иностранный термин, который он слышал от мистера Джеймса еще в тюрьме.

Ни один термин не казался таким подходящим.

Мужчина, казалось, втягивал воздух, чтобы заговорить или закричать еще, когда лезвие вонзилось ему в грудь. Раздался хриплый свист, когда воздух вышел из его легких, а рукоять уперлась в грудь. Мгновение спустя из его рта, как багровая лава, хлынула кровь, стекая по бокам лица на пол, а также в пустую глазницу. Денарий вырвал клинок и с безумной энергией снова и снова вгонял его в человека. Кровь свивалась в веревки и нити, пока он работал, не замедляясь, пока боль в нутре и потемнение по краям зрения не вернули его к реальности его тяжело израненного состояния.

Когда Мартин поднимался на ноги, зажимая рукой разбитую губу, Денарий вогнал нож в горло мужчины, перерезав адамово яблоко, и оставил лезвие там. Подойдя к сыну, он попытался дотянуться до него, но упал на бок.

Марлена была там, судя по ее виду, все еще в оцепенении, но уже приходила в себя. Она положила руку под голову Денариуса, прижав его к себе, а Мартин крепко обнял отца за грудь, заставив Денариуса поморщиться от боли. Мартин отстранился, посмотрел вниз на раненый живот отца и начал плакать.

"Папа?" - пролепетал мальчик и остановился. Он не мог больше ничего сказать.

Денарий положил руку ему на плечо и сжал.

"Все будет хорошо, Мартин", - прошептал он, ощущая на языке вкус меди. "Мы будем в порядке".

В этот момент все они услышали гогочущий смех человека в проходе перед светящимся черным кубом. Человека с паукообразными ногами, выходящими из его спины, и зияющей раной рта, чавкающей и капающей в центре его груди. Человек с огромным красным глазом, влажно мигающим на лбу, прямо под вздернутой шляпой-котелком.

Все они начали кричать.

ЧАСТЬ VII: Пробуждение

36

Шаги существа Дрири щелкали по деревянным доскам пола, влажный, булькающий звук, который, казалось, быстро вырывался из груди ужаса. Глаза Дрири закатились и затрепетали, на мгновение вернувшись в фокус, а затем снова погасли. Его лицо исказилось в агонии, но все же из его залитого кровью рта вырывался какой-то маниакальный смех, тихий и совершенно безумный. Его борода была покрыта багровым налетом.

Казалось, что Дрири вообще нет, по крайней мере, на первом плане. Как будто он был каким-то игроком на заднем плане сцены, в то время как настоящее действо разыгрывалось на переднем плане с настоящими звездами шоу.

Но красный глаз не дрогнул. Он был сосредоточен и голоден до желания. Мерзкая тварь время от времени моргала, и Джеймс слышал ее, несмотря на бульканье, бульканье, щелканье и тик-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так-так. Рот на груди закрывался и открывался снова, кости почти звенели, соприкасаясь друг с другом, органы внутри двигались, словно были самостоятельными существами.

Джеймс с трудом поднялся на колени, с его раненого левого плеча капала кровь, рука, прижатая к груди, была скручена. Он поморщился, слезы застилали глаза, когда он вызывающе поднялся перед чудовищем.