Пылай, огонь

На одном из перекрестков нам пришлось остановиться. Улицу заполонил отряд венгерской гвардии, отправлявшийся нести караул у Гофбурга. Холмс мрачно воззрился на препятствие и с тяжелым вздохом откинулся на сиденье.

— Нет смысла, — резко бросил он. — Она потеряна, и мы потерпели поражение. — В отчаянии он скрипнул зубами.

— Почему же? — спросил Фрейд.

— Потому что, как только ему представится такая возможность, он ее прикончит. — Холмс вытащил часы и мрачно посмотрел на них. — И эта возможность им уже представилась. Ватсон, — повернулся он ко мне, вы поступили бы куда лучше, оставив меня наедине с кокаином.

 Я пережил пик своей славы и ни на что уже не гожусь.

— Разрешите мне не согласиться с вами в обоих случаях, — возразил Фрейд, прежде чем я успел ответить. — Я не думаю, что жизнь дамы подвергается опасности. Вперед, кучер! — крикнул он, как только дворцовая стража освободила нам дорогу. Холмс коротко взглянул на него, но ничего не сказал. Наш кеб, снявшись с места, стал набирать скорость.

 Надеюсь, что вы позволите мне высказать собственное мнение, — решившись, продолжил Фрейд. Пустив в ход тот же метод, который я использовал при оценке личности кайзера, я пришел к выводу, что, если даже баронесса в самом деле подвергается большой опасности, я не могу поверить в то, что пасынок решится убить ее.

— А почему бы и нет? — искренне заинтересовался его точкой зрения Холмс. — С его стороны это был бы весьма практичный ход.

— Куда практичнее было бы иметь ее в руках, пока еще не решен вопрос с делами после смерти отца, не так ли?

Это привлекло внимание Холмса, и он повернулся лицом к доктору, который тем временем продолжал свою мысль.

Конечно, он мог пойти и на самое простое решение.

Организовать дело таким образом, чтобы они, скажем, оба погибли в дорожной катастрофе, после чего он автоматически унаследовал бы все состояние. Так гласит завещание, и он должен был знать об этом.

Холмс нахмурился.

— Так почему же он этого не сделал? — вслух удивился он.

— Будет ли вам угодно выслушать мою теорию?

Холмс кивнул, и его глаза зажглись живым интересом, поскольку перед ним мелькнула слабая надежда, что доктор может быть прав.

— Не буду вдаваться в подробности моих размышлении, поскольку это потребовало бы слишком много времени, начал Фрейд. Вопрос в том, что молодой человек страстно ненавидит свою мачеху. И эти эмоции не могут быть объяснены лишь тем, что в ней он видит препятствие на пути воплощения своих планов политического и финансового характера.

— Но почему? — невольно прервал я его. — Он едва знал ее, а в таком случае каким образом у него могла развиться подобная ненависть?

Фрейд повернулся ко мне.

— Но вы признаете, что его поведение по отношению к своей мачехе было пронизано ненавистью?

— О, вполне.

— Такой ненавистью... — Резкий поворот кеба заставил Фрейда замолчать и ухватиться за петлю. — Такой ненавистью, что, хотя ему было бы куда проще избавиться от нее, он все же предпочел сохранить ей жизнь, наполненную страданиями и мучениями, хотя намерение заключить ее в тюрьму и терзать не может быть объяснено никакими соображениями здравого смысла.

Холмс кивнул, продолжая оценивать вырисовывающуюся ситуацию.

— Таким образом, — продолжал Фрейд, — используя вашу собственную методику, мы должны принять во внимание какой-то другой мотив. Что вы скажете, если я сообщу вам, что эта фанатичная ненависть существовала еще до того, как он встретил женщину, на которой женился его отец, и была бы обращена на любую из женщин, ставших его женой?

— Что?

Видите ли, из ряда вон выходящее отношение молодого человека к своей мачехе, которую он даже толком не знал, может быть объяснено только одним. Дело в том, что он был настолько предан памяти своей матери, что действия отца и поведение этой женщины вызвали к жизни взрыв ярости, который таился в глубинах его души. За предательство памяти матери отца настигла немедленная смерть. А вторая жена была обречена на мучительное существование — пусть даже с другой точки зрения это было и непрактично. Такова единственная теория, в которую укладываются все факты, и, как вы сами нередко утверждали, герр Холмс, когда все варианты объяснений отброшены, единственный оставшийся и является истинным. Надеюсь, я правильно использовал вашу методику, не так ли? В таком случае мы можем исходить из того, что женщина по-прежнему жива, хотя ей угрожает опасность. Вот к чему мы пришли.

Долю секунды Холмс смотрел на него, прежде чем вскочить и рвануться к воротам больницы, волоча за собой санитара. Доктор Фрейд и я, сказав кучеру, чтобы он обождал, последовали за ним.

Нас без промедления провели к швейцару, который сегодня днем выпустил пациентку доктора Фрейда. Раздраженный привратник изложил ход событий, отпустив несколько высокомерных замечаний по поводу беспорядочного поведения пациентов.