Пылающая комната

Нам и не снилась такая печаль,
Такие пути страданий,
Перед которыми замолчать,
Требует даже память.
Горечь пепла на их губах
Как вкус мгновенной разлуки,
Их навсегда отнимают у нас,
Стирая их зов в каждом вздохе и звуке.
Спирали галактик свивает скорбь,
И в скорби рождается все, что свято,
Предвечный огонь и последний аккорд,
И счастье любить и его утрата.
Напиток господина Говарда
Иступленные крики охотников,
В ночи ждут тебя, мой зверь,
Оборотень без сводника,
Обречен стать подстилкой для их детей,
Черная шкура без пятен,
Сливается с темнотой
Но в самое сердце ранен,
Тенью следующий за тобой.
Яд в крови набирает силу,
Но все еще зорко видят глаза,
Даже если они затаились,
Тише спящего ветра нельзя
Обмануть разъяренного зверя,
И его молчаливую тень,
Мы успеем вернуться в пещеру,
Раньше, чем здесь наступит день.
Их закон гласит «ни убий»,
Но они преступили его,
Куда же смотрит наш господин,
Ценивший верность превыше всего?
Мы выпили все до капли,
Но что-то лежит на дне,
Это просто осадок,
Остаток жизни сужденный тебе и мне.
Священный ветер
Тебе нравились мотоциклы,
И широкие ленты ночных шоссе,
Женщины, которых легко уложить в постель,
Зная принцип любой азартной игры,
Море, смывающее пот и грязь
С тела изнывавшего от жары,
Но ты захотел переспать с мальчишкой,
Лишь потому, что не знал, как к нему подойти
Ничего не скрывая и не стыдясь,
И все решили, что это уж слишком,
За исключеньем тебя и меня.
Все было на равных, и будет впередь,
Тебе как прежде нравится мякоть «Ивет»,
Странная прихоть, полиции это смешно,
Но надо расследовать дело, ведь
Преступление кем-то совершено,
А рядом с убитым найден его браслет,
И мотивы как будто бы налицо,
За допросом допрос, ситуация все ясней,
Хотя, наверное, он предпочел бы нож,
Тот, которым резал вены себе,
Но их смущает его откровенная ложь.
И мальчишка упрям, ни слова о том, как он,
В первый раз на коленях стоял перед ним,
С нетерпеливо раскрытым ртом,
Конечно, проблема совсем в другом,
Точнее проблемы и вовсе нет,
Хоть море и снится время от времени им двоим
На сцену-то он выходит один,
И, слава Богу, ему еще нравится мякоть «Ивет».

июль — сентябрь 2001