Пылающий берег

Адмирал граф фон Шпее[111] со своей эскадрой крейсеров одержал победу в жестоком морском сражении у мыса Коронель на чилийском побережье. Кайзер отдал фон Шпее приказ обогнуть мыс Горн и пересечь южную Атлантику, чтобы взять в блокаду и бомбардировать южно-африканские порты, оказывая тем самым бурам поддержку в восстании против англичан и юнионистов.

Буры стояли под палящим солнцем пустыни, кричали «ура» и пели, единые и уверенные в правоте своего дела и в своей победе. Дожидались лишь того, чтобы последние из бурских генералов присоединились к ним, прежде чем они пойдет на Преторию.

Кос де ла Рей, дядя Лотара, ставший старым, слабым и нерешительным, все не приезжал. Отец Лотара посылал ему письма, приказывая выполнить долг, но он колебался под влиянием предательских речей Янни Смэтса и вводящей в заблуждение любви верности Луису Боте.

Кун Бритс был другим бурским командиром, которого ждали. Гигант, словно высеченный из гранита, около двух метров ростом, он мог выпить бутылку обжигавшей «кейп смоук» так, как менее крупный человек осушил бы кружку имбирного пива; мог приподнять над землей тяглового вола, выплюнуть длинную струю табачной слюны на добрых двадцать шагов и поразить бегущую африканскую газель из своего «маузера» с расстояния двухсот шагов. Буры-повстанцы нуждались в таком руководителе, ибо тысячи бойцов везде последуют за ним, когда он решит, к кому примкнуть.

Тем не менее Янни Смэтс отправил этому замечательному человеку послание: «Выводи свой отряд, старина Кун, и поезжай со мной». Ответ пришел незамедлительно: «Да, мой старый друг, мы сидим верхом и готовы выступать, но против кого — Германии или Англии?» Так повстанцы проиграли Бритса юнионистам.

А вскоре Кос де ла Рей, ехавший на последнюю встречу с Янни Смэтсом, на которой он собирался принять решение, натолкнулся по дороге на полицейский кордон близ Претории и приказал своему шоферу проехать сквозь него. Полицейские стрелки убили его одним выстрелом в голову. Так потеряли де ла Рея.

Конечно, Янни Смэтс, этот хладнокровный хитрый дьявол, нашел объяснение. Он сказал, что заслону был дан приказ предотвратить исчезновение из города известной банды, ограбившей банк, банды Форстера, и что полиция открыла огонь, не разобравшись. Но повстанцев не проведешь. Отец Лотара, не таясь, плакал, когда получил сообщение об убийстве брата, и все поняли, что пути назад нет, не осталось и дальнейших возможностей для переговоров, им придется отстаивать свою землю с оружием в руках.

План состоял в том, чтобы все бурские отряды соединились с отрядом Маритца на реке Оранжевой, но буры недооценили мобильность брошенных против них сил, обеспеченных автомобилями, работавшими на бензине. Они также забыли, что Бота и Смэтс — самые способные из всех буровских генералов. Когда повстанцы наконец выступили, эти двое выдвинулись со смертоносной скоростью разозленных мамба[112].

Они перехватили де Вета в Грибной долине и раздавили его отряд артиллерией и пулеметами. Де Вет понес страшные потери и бежал в Калахари, преследуемый Куном Бритсом и моторизованной колонной, которая настигла его у Ватербурга в пустыне.

Затем юнионисты повернули обратно и вступили в бой с Бейерсом и его отрядом близ Рустенберга. Как только битва была проиграна, Бейерс попытался скрыться, переплыв разлившуюся реку Вааль. Шнурки на его ботинках перепутались, и тело нашли три дня спустя на отмели ниже по течению.

На реке Оранжевой Лотар с отцом ожидали неизбежного наступления, но плохие вести пришли к ним прежде юнионистов.

Английский адмирал, сэр Доувтон Стерди, перехватил фон Шпее у Фолклендских островов и потопил большие крейсеры «Шарнхорст» и «Гнайзенау», а также и остальные корабли эскадры, сам потеряв только десять британских моряков. Надежда повстанцев на помощь утонула вместе с германской эскадрой.

И все же они упорно сражались, когда подошли войска южноафриканцев, но тщетно. Отец Лотара получил пулю в живот, сын вынес его с поля боя и попытался переправить через пустыню назад в Виндхук, где Кристина могла бы выходить раненого. Это — пятисотмильный страшный путь по безводной местности. Боль старика была такой немыслимой, что Лотар плакал над ним. Рана, зараженная содержимым продырявленных кишок, вызвала гангрену, и на зловоние по ночам вокруг лагеря собирались воющие гиены.

Но отец был крепким стариком, и ему понадобилось много дней, чтобы умереть.

— Обещай мне, мой сын, — потребовал он, испуская дух, — обещай мне, что война с англичанами никогда не окончится.

— Обещаю тебе, отец. — Лотар наклонился, чтобы поцеловать в щеку, старик улыбнулся и закрыл глаза.

Лотар похоронил его под верблюжьей колючкой в пустыне; закопал глубоко, чтобы гиена не унюхала и не выкопала. В Виндхук поехал один.