Пылающий берег

— Но у тебя, само собой, есть другие родные.

— Конечно, — согласилась Сантэн. — Мой дядя живет в Лионе, а еще у меня две тетушки в Париже.

— Я все устрою, тебя отвезут в Лион.

— Нет.

— Почему нет? — Генерала как будто обидел ее резкий отказ.

— Я не хочу ехать в Лион или Париж. Я поеду в Африку.

— В Африку? — Теперь генерал был ошеломлен. — В Африку? Боже мой, да почему же в Африку?

— Потому что я обещала Майклу… мы обещали друг другу, что поедем туда.

— Но, моя дорогая…

Генерал уставился на пепел на конце своей сигары. Сантэн видела, какую боль причинило ему упоминание о Майкле, и на мгновение разделила эту боль с ним, но потом сказала:

— Вы хотите сказать: «Но Майкла уже нет».

Генерал кивнул.

— Да. — Его голос упал почти до шепота.

— Я обещала Майклу еще кое-что, генерал. Я говорила ему, что его сын родится под африканским солнцем.

Шон медленно поднял голову и уставился на нее:

— Сын Майкла?

— Его сын.

— Ты носишь дитя Майкла?

— Да.

С губ генерала едва не полетели обычные глупые вопросы: «Ты уверена? Как ты можешь быть уверена? Откуда мне знать, что это ребенок Майкла?»

Но он не позволил им вырваться. Ему нужно было подумать, осознать этот невероятный поворот судьбы.

— Извини…

Он встал и, прихрамывая, ушел в трапезную.

— Удалось связаться с третьим батальоном? — резко спросил он офицеров.

— На одну минуту, а потом снова связь прервалась. Они готовы к контратаке, сэр, но им нужна артиллерийская поддержка.

— Дозвонитесь еще раз до этих чертовых штабных, не отставайте от них! — Он повернулся к другому офицеру. — Роджер, что с первым?

— Без перемен, сэр. Они отбили две вражеские атаки, но их обстреливают немецкие пушки. Полковник Стивенс думает, что они все же смогут удержаться.

— Молодец! — хмыкнул Шон.

Все это походило на попытки заткнуть течи в дамбе, удержать океан горстками глины, но как-то они умудрялись это делать, и каждый час снова и снова отбивали атаки немцев.

— Главное сейчас — орудия, если мы сумеем получить их достаточно быстро. Что с движением по главной дороге?

— Похоже, расчистилось и ускорилось, сэр.

Если бы они могли доставить двадцатипятифунтовые орудия к разрыву линии фронта до утра, они смогли бы заставить врага дорого заплатить за временный выигрыш. Они смогли бы клином врезаться в его позиции, ударить по нему с трех сторон, обрушить на него артиллерию…

Шон почувствовал новый упадок духа. Это была война орудий, и только орудий. Основная часть разума Шона проводила расчеты, оценивала риски и цену, отдавала приказы, но где-то в глубине шли другие расчеты. Он думал о девушке и о ее заявлении.

Сначала ему пришлось сдержать естественную реакцию на ее слова, потому что Шон был сыном Викторианской эпохи и ожидал, что все люди, в особенности его собственные родные, должны жить по правилам, установленным прошлым веком. Конечно, молодые мужчины естественным образом сеяли свое семя на дикой почве, — боже, да Шон и сам раскидал его предостаточно… Он смущенно улыбнулся при этом воспоминании. Но достойные молодые люди не прикасались к достойным девушкам до свадьбы.

«Я потрясен», — осознал он наконец и снова улыбнулся.

Офицеры у стола заметили его улыбку и нервно, недоуменно переглянулись: что еще задумал этот старый черт?

— Связались с полковником Кейтнессом?

Шон скрыл улыбку, сердито нахмурив брови, и офицеры тут же принялись за работу.

«Я потрясен, — мысленно повторил Шон, все еще посмеиваясь над собой, но на этот раз сохраняя бесстрастное выражение лица. — А ведь Майкл и сам мое собственное дитя, дитя любви, плод одной из моих шальных выходок. Мой первенец…»

Боль от потери Майкла снова нахлынула на него, но Шон отогнал ее.

«Значит, эта девушка… — Он наконец начал все обдумывать. — Она действительно беременна или это какой-то искусный шантаж?»

Тут ему и нескольких секунд не понадобилось, чтобы решить этот вопрос.

«Я не мог ошибиться, оценивая ее. Она действительно верит, что беременна».

В женской анатомии и в женском уме имелись области, остававшиеся для Шона абсолютно неведомыми землями. Но он знал, что, когда девушка уверена в своей беременности, это, скорее всего, действительно так. Как именно она об этом узнала, ускользало от понимания Шона, но он был готов это признать.

«Ладно, она беременна, но чей это ребенок? Майкла или какого-то другого молодого…»

И снова он быстро отбросил подобную идею.

«Она дочь достойной семьи, ее тщательно оберегали отец и эта ее драконша… И как они с Майклом умудрились…»

Он чуть не усмехнулся снова, вспомнив, каким хитрым и ловким сам был в юности, как обводил вокруг пальца суровых стражей…

«Изобретательность молодой любви… — Он покачал головой. — Ладно, я это принимаю. Это дитя Майкла. Сын Майкла!»

Только теперь он позволил радости вспыхнуть в его сердце.

«Сын Майкла! Часть Майкла осталась жить… — Он тут же поспешил предостеречь себя: — Поосторожнее теперь, не хвати через край. Она хочет уехать в Африку, но что, черт побери, нам с ней делать? Я не могу привести ее в Эмойени…»