Пылающий бог

Они расценивали случившееся как божественное вмешательство.

Может, когда-то они и сомневались в Рин. Но только не теперь. Она без тени сомнения доказала, что Суцзы был не прав – Республика никогда не будет к ним милосердна и единственная надежда южан на выживание – это Рин. И, глядя на полные благоговения и благодарности лица, Рин поняла, что армия теперь навсегда с ней.

* * *

Цзяну не становилось лучше.

Вскоре после того, как они оказались в пещере, он очнулся, но с тех пор не произнес ни одного членораздельного слова. Когда Рин подошла к его циновке, он как будто ее даже не заметил, так и сидел, как ребенок, подтянув колени к груди. Его мысли блуждали где-то в глубинах разума, погрузившись в тревожные и пугающие воспоминания, и хотя он шевелил губами, а его взгляд бегал туда-сюда, словно Цзян пытался уцепиться за реальность, Рин не знала, как его растормошить.

– Это я, наставник, – сказала она.

Цзян будто не слышал, лишь бездумно теребил край рубахи. Он побледнел как смерть, под кожей акварельной каллиграфией проступили синие вены.

Рин опустилась рядом с ним на колени.

– Я должна тебя поблагодарить.

Она положила ладонь на его руку, решив, что физический контакт может его успокоить. Цзян отдернул руку. И лишь тогда посмотрел Рин в лицо. Она заметила страх в его глазах, не краткий проблеск удивления, а глубинный, пробирающий до костей ужас, от которого Цзян не мог избавиться.

– Он уже несколько часов в таком состоянии, – сказала Дацзы. Она сидела, прислонившись к стене неподалеку, и жевала полоску вяленой свинины. – Ты не добьешься от него ответа. Оставь его в покое, он придет в себя.

Рин не могла поверить в такое бесчувствие.

– Он не выглядит здоровым.

– Он это преодолеет. Такое уже случалось.

– Не сомневаюсь, что ты в курсе. Ты же сама с ним это сотворила.

Рин понимала, что это жестоко. Но она и хотела причинить боль. Хотела, чтобы слова вонзались, как кинжалы, потому что только отразившая на лице Дацзы боль служила единственным утешением, когда Рин с ужасом смотрела на Цзяна.

– Он еще жив только из-за меня, – твердо произнесла Дацзы. – Я сделала все возможное, чтобы дать ему единственный шанс обрести мир в душе.

Рин снова посмотрела на Цзяна. Он скрючился и шептал какую-то чепуху, прикрыв рот ладонями.

– И это – мир в душе?

– Когда-то он чуть не умер из-за кошмаров в голове, – сказала Дацзы. – Я заставила их умолкнуть.

– У нас проблема, – объявил подошедший к ним Катай. – Нужно что-то делать с Суцзы и Гужубаем.

– Проклятье, – простонала Рин.

Она не видела Суцзы и Гужубая после начала атаки. Ей даже не пришло в голову, что они где-то рядом. Рин думала только о побеге, стремилась к единственной цели – спасти южан, совершенно позабыв о том, что не все будут рады ее возвращению.

– Они поднимают суматоху, – продолжил Катай. – Уговаривают солдат разделиться, когда выйдем наружу. Нужно разобраться с ними сейчас же, иначе утром мы столкнемся с дезертирством или заговором.

– Парнишка прав, – сказала Дацзы. – Нужно действовать.

– Но что можно… А! – Утомленный мозг Рин наконец-то сообразил, на что намекает Дацзы. – Я поняла.

Она встала.

– И что? – Катай переводил взгляд с Рин на Дацзы. – Вы же не… Что вы…

– Казнь, – ответила Рин. – Все просто. Ты знаешь, где они?

– Стой. – Катай вытаращился на нее, потрясенный новой жестокостью. – Это же не значит… В смысле, ты же только что их спасла…

– Эти двое без зазрения совести продали ее Республике, – протянула Дацзы. – Если ты думаешь, что они не сделают этого снова, ты просто идиот.

Катай сердито покосился на Рин:

– Так это она придумала?

– А какие еще у нас варианты? – отозвалась Дацзы.

– Вот как ты правила страной, да? – спросил Катай. – Убивая всех, кто с тобой не согласен?

– Конечно, – как ни в чем не бывало ответила Дацзы. – Невозможно управлять страной, когда тебя окружают влиятельные соперники. У Жиги было много врагов. Мы с Цзыей от них избавлялись. Именно так мы объединили Никан.

– Долго это не продлилось.

– Это они долго не протянули. А я правила двадцать лет. – Дацзы выгнула бровь. – И не потому, что была милосердной.

– Мы уже поступали так раньше, – напомнила Рин. – Ма Льен…

– Ма Льен лежал на смертном одре! – рявкнул Катай. – Это совсем другое. Тогда мы находились в слабой позиции, у нас не было другого выхода…

– У нас и сейчас нет другого выхода, – сказала Рин. – Сейчас солдаты мне подчиняются, но их преданность не будет длиться вечно. Учитывая то, куда мы направляемся. А Гужубай и Суцзы слишком умны. И обладают харизмой, которой никогда не было у меня. Дай только время, и они найдут способ меня сместить.

– Необязательно, – напирал Катай. – Если отбросить их ошибки, они неплохие командиры. С ними можно наладить отношения.

Катай явно понимал, что это слабый аргумент. Все они знали, что этой ночью прольется кровь. Рин не могла разделить власть с теми, кто при каждом возможном случае перечил ей, чинил препятствия и предавал. Если она хочет повести за собой южан, нужно делать это по своему разумению. Одной.