Пылающий храм (СИ)

— Подайте ему лампу, — велел Бреннон и открыл спальню. Кровать стояла изголовьем к стене, слева от нее — комод с тремя ящиками, справа — тумбочка. Напротив почти всю стену занимал шкаф, под окном расположился сундук, в углу — кресло–качалка.

— Шкаф и сундук, — приказал комиссар, а сам сдернул покрывало с кровати. Под ним обнаружились подушка и сложенное одеяло. Ногой Бреннон задел под кроватью ночной горшок. Экономка, похожая на сердитый боровик, наблюдала, как Натан потрошит кровать, а полицейский — гардероб. Он методично выворачивал все карманы и ощупывал подкладки, собирая все найденное в коробку; комиссар уже добрался до матраса, перевернул его, ощупал, заглянул под кровать и пошарил рукой по доскам.

— Вы перестилали постель Грейса? — спросил он у миссис Эванс.

— Нет, сэр, к нам приходит девушка раз в три дня, она и перестилает.

— Что за девушка? Пошлите за ней, пусть ждет внизу.

— Так я же это… — экономка беспомощно обвела руками расширяющийся бардак.

— Живо! — цыкнул Бреннон. Вряд ли кто–то станет прятать что–либо там, где до спрятанного легко доберется любопытная горничная, но кто знает, что она успела заметить. Натан протиснулся мимо полицейского к тумбочке. На ней стояла оплывшая свеча, лежали очки в футляре и книга богословского содержания. В тумбочке комиссар нашел лекарства и ворох рецептов.

— Доэрти! Дай коробку. Спустись вниз и отправь это все Кеннеди.

— Да, сэр.

Оставшись один, Натан выдвинул ящик комода и задумчиво поворошил аккуратно сложенное белье. Послышались шаги экономки, и комиссар спросил:

— У вас тут целая комната отведена под ванную. Откуда такая роскошь?

— Отец Грейс купил, — отвечала миссис Эванс, определенно не одобрявшая такую растрату. — Лет восемь назад. Притащили сюда, всю лестницу обскребли, вон, царапины на полу до сих пор видны.

— Зачем?

— Откуда мне знать? — ворчливо сказала экономка. — Сперва–то он в ней часто плескался, мы тут умучились воду греть. Это ж скока ведер надо натащить да разогреть, чтобы…

— А потом?

— А потом полегче стало. Раз в месяца два, а то и три, а зимой так и вовсе стоит без дела…

Бреннон открыл замок. В свободном углу имелся стол с тазом для умывания, кувшином, бритвенным набором и полотенцем. Остальное место занимала жестяная ванна и тумба со стопкой полотенец. Комиссар обошел ванну, поскреб пальцем по краю и днищу. Похоже, ею давненько не пользовались. Он присел, провел рукой по дну и наткнулся на маленький сверток из промасленной бумаги, примотанный бечевкой к ножке. Комиссар щелкнул раскладным ножом.

— Чего это там? — ревниво спросила экономка, не в силах смириться с тем, что ее дом грабят на законных основаниях. Бреннон подошел к окну, едва пропускающему свет, и развернул бумагу. Внутри лежала записная книжка. Все ее листы были чистыми. Натан нахмурился и принялся переворачивать их по одному. Ближе к середине он обнаружил единственную страничку с записью у самого корешка. Комиссар покрутил ее так и этак, но смысла закорючек все равно не понял. Он положил на страничку ленточку–закладку и сунул записную книжку в карман.

* * *

Рейден открыл только после пятого звонка. На дворецком вместо привычного сюртука был плотный клеенчатый фартук, покрытый пятнами и местами — копотью, из чего Бреннон вывел, что в лаборатории Лонгсдейла дым стоит коромыслом.

— Когда ты все это успеваешь, парень? — полюбопытствовал комиссар, снимая пальто.

— Меньше сплю, — буркнул Рейден.

— Где хозяин?

— В кабинете. Я вас провожу, сэр.

Натан заметил, что дворецкий косится на него как–то странно — не только с привычной неприязнью, но еще и весьма напряженно, словно ждет, что его в чем–то изобличат.

— Лонгсдейл сказал, что ты первым узнаешь, если на дом нападут.

— Я и узнал.

— Что видел?

— Ифрита, — процедил парень. — Прошу сюда, сэр.

«Ну ладно», — зловеще подумал Бреннон. До него он еще доберется. Тем более, что, уходя, дворецкий бросил на него подозрительно–выжидающий взгляд, какой комиссар частенько видел у тех, кому есть, что скрывать.

Кабинет Лонгсдейла отличался от лаборатории только наличием окон. В саму лабораторию комиссар заглядывал пару раз и в глубине души хотел бы больше ее не видеть. У него были крепкие нервы, но не настолько, чтобы любоваться на шевелящиеся в банках с раствором части нечеловеческих тел.

— День добрый, — Натан бросил на стол записную книжку. — Притащил вам еще один подарок.

— Положите куда–нибудь, — рассеянно сказал консультант, не отлипая от микроскопа. Бреннон, окинув взглядом хаос на столе, снова прибрал улику к рукам.

— Что у вас тут?

Лонгсдейл пошарил вокруг микроскопа и поднял над головой шапочку.

— Помните?

— Было на Роберте Линче, — Натан подобрался. — А что?

— На шапочке есть пятна крови.

— Я знаю. Убийца разодрал кожу о заколку в виде пера.

— Вы знаете? — консультант взвился над окуляром, как змея. — И вы ничего не сделали?!

— А что мы могли сделать? Пятна крови говорят только о том, что он сильно поцарапался. Мы опрашивали свидетелей, видели ли они кого–то с царапинами или повязкой…

— И все? — потрясенно спросил Лонгсдейл. — И вы больше ничего не… Ах да. Простите.