Пылающий меч

— Плутишка! — тут же сообразил Яхмес. — Почтовый голубь! Он принес послание на своей правой лапке!

Голубь сел ему на плечо.

— Пойдем будить начальника! — весело воскликнул Яхмес. — А вы идите впереди меня!

Выражение лица лучника не обещало снисхождения, и беглецы сочли за благо повиноваться.

Градоправитель Эмхеб не спал. Он сразу же признал Плутишку, который умно и лукаво косился на него золотым глазком.

Ласково погладив изящную головку, Эмхеб развернул небольшой кусочек папируса, украшенный царской печатью, быстро пробежал его глазами и тут же прочитал вслух:

— Второй год царствования фараона Яхмоса, третий день первого месяца сезона всходов. Азиат Апопи, повелитель тьмы, владыка мерзких гиксосов продолжает нас обманывать, рассылая скарабеев с лживыми словами. Яххотеп, супруга бога и царица Египта, пребывает в полном здравии, равно как и ее возлюбленный сын Яхмос, фараон Верхнего и Нижнего Египта. В Фивах по-прежнему приносят жертвы Амону, богу побед, и войско освободителей готовится к боям против захватчиков, чтобы изгнать их и восстановить царство Маат.

Беглецы слушали послание с отрытыми ртами.

— Говорил же я вам! — с укором сказал им Яхмес, сын Абаны.

— Говорил, — понурил голову старший, — а мы, похоже, сваляли большого дурака! Но, может быть, вы нас простите?

— Наказание, которого вы заслуживаете, определит градоправитель Эмхеб.

Тетива лука была по-прежнему натянута, стрела готова вылететь. Градоправитель Эмхеб смотрел на провинившихся воинов гневным взглядом, его суровое лицо не сулило ничего хорошего.

Беглецы, вытянувшись, стояли передним. Он обошел их и дал каждому хорошего пинка.

— На этот раз достаточно! — объявил он. — Но если вы снова заглотите крючок с фальшивой приманкой, вами займется Яхмес, сын Абаны.

Битва посланий длилась не один месяц. В Мемфисе после нескольких дней паники, предводителям отрядов удалось навести порядок среди своих воинов. Горожане и земледельцы, получавшие с одной стороны гиксосских скарабеев, а с другой — приносимые голубями папирусы, собирались кучками, чтобы потолковать и обсудить полученные известия.

В начале третьего года правления Яхмоса население уже не сомневалось — верховный владыка гиксосов лжет. Люди, приезжавшие из Фив в свободные провинции, подтверждали: царица Яххотеп продолжает борьбу, а юный фараон Яхмос обнаруживает такой же твердый и непреклонный нрав, каким отличались его отец и старший брат.

Фиванцы надеялись, что эта новость дошла до Авариса и распространилась в Дельте.

— Я работал весь день и умираю от усталости, — пожаловался Минос.

— Сейчас от твоей усталости не останется и следа — пообещала красавица Ветреница, обмывая душистой водой прекрасное тело своего возлюбленного.

Не прошло и часа, как Минос забыл, насколько тщательно он работал над грифонами, стараясь выполнить все пожелания верховного владыки. Для него теперь существовала только обольстительная азиатка, которую он ласкал с наслаждением и восторгом.

Они одновременно вознеслись к вершинам блаженства, на которых исчезли все тревоги Ветреницы и возродились надежды Миноса. Однако парение длилось недолго, и вот они оба вновь на грешной земле. Нет, Ветреница никогда не признается возлюбленному, что следила за ним и знает его тайные помыслы. Никогда не признается и Минос, что лелеет мысль уничтожить верховного владыку. В последнее время художник не сомневался, что Апопи проник в его замысел, и его конец наступит одновременно с завершением работы над грифонами.

— Во дворце только и говорят, что о твоем новом творении, — сказала Ветреница. — Однако никто еще не видел его. Вот уже много-много дней доступ в тронный зал закрыт даже для высших сановников.

— Апопи откроет двери только тогда, когда убедится, что чудовища — само совершенство. И хотя он все время меня торопит, он постоянно требует поправок, желая добиться, чтобы грифоны были такими, какими он видит их сам. Ветреница! Они ужасающи! Я сам едва осмеливаюсь на них взглянуть. А с какой кровожадностью они смотрят! Как только я нанесу последний штрих, владыка оживит их с помощью своей черной магии.

— Что тебя так страшит, Минос?

— Когда ты увидишь грифонов, ты меня поймешь.

— Ты думаешь, Апопи сделает тебя первой жертвой грифонов?

Художник отодвинулся от любовницы.

— Думаю, такое вполне возможно. А ты знаешь, какие странные слухи ходят по Аварису? Говорят, что царица Яххотеп и ее сын Яхмос живы.

— Не стоит обращать внимание на всякие глупости, любовь моя.

— Я хочу вернуться на Крит вместе с тобой, Ветреница. Там мы поженимся, у нас будут дети, и мы будем счастливы, просто, обычно, без затей.

— Да, счастливы, без затей.

— Царь Минос Великий любит художников. Он сам разрешил мне называться его именем. У нас будет прекрасный дом неподалеку от Кносса в солнечной зеленой долине. Я завершил работу, так почему бы тебе не поговорить с владыкой? Пусть он отпустит нас на Крит.

13