Пылающий символ. Том 2

Год, проведенный с отцом, многому меня научил. Я сопровождал его в поездках по всей Британии. Он представил меня легионерам гарнизонов и сенаторам местных провинций. На Севере отец познакомил меня с вождями племен. Он был моим наставником и другом.

Сегодня легионы отца провозгласили меня Августом. Начинается новая эпоха, которую своими трудами подготовил отец. Я любил его всем сердцем.

Твой сын Константин».

Peter Paul Rubens — Constantius appoints Constantine as his successor

* * *

Спустя шесть лет каррука Елены в сопровождении четырех конных телохранителей, остановилась у Латинских ворот Вечного города. Дальше в Рим нужно было идти пешком или ехать на лектике[78].

Boulanger — Via Appia, colored, 1881

Всадники спешились, один из них открыл дверцу карруки и помог сойти на мостовую благородной матроне. Елене, поседевшей и слегка располневшей, к тому времени было без малого шестьдесят.

В сопровождении горничной Елена вошла в ворота, за которыми бурлил шумный рынок. Два телохранителя раздвигали толпу руками с раскатистым рыком «р-р-расступись». Иногда, для убедительности, добавляли пинок. Еще двое оберегали матрону сзади.

Проход под надвратной башней из светлого травертина был узким, но улица за ним — довольно широкой. Дорога привела процессию к Цирку и затем — к Палатину. Здесь, у входа в дворцовый комплекс стража почтительно склонилась перед Еленой.

Придворный, одетый в шелковую тунику и пурпурный плащ, преклонил перед ней колено:

— Благородная матрона Елена, я отведу тебя в покои. Так повелел Август Константин.

Он проводил Елену в ту часть дворца Домициана, где она проживала с Констанцием и юным Константином более двадцати лет назад.

Из гулкого вестибюля послышался голос сына:

— Матушка! Вот и ты!

Он шел навстречу ей — высокий, статный, красивый, в вышитой золотом одежде. Константин олицетворял собой успех, победу и власть. Мать и сын обнялись.

— Ты приехала одна? — удивился он. — Я предполагал, что Давид сопроводит тебя в путешествии.

— Август Галерий разрешил богослужения, и Давид стал епископом. А еще после смерти Теодора ему пришлось заниматься делами мансио. Я буду его глазами!

— Милая матушка…

— Наша община молилась за тебя, сынок, просила у Бога помощи.

— Молитвы мне помогли, — Константин с благодарностью взглянул на мать и коснулся губами ее щеки. — Идем, я все тебе расскажу.

В небольшом уютном триклинии впервые за шесть лет мать и сын наконец могли поговорить за ужином.

— В последние годы моя армия усилилась христианами, которые спасались от преследований.

— Надеюсь, ты убедился в том, что это люди особой стойкости.

— О да, матушка! Ты преподала мне великую науку.

— Я слышала, что в борьбе за власть ты сразился с Максенцием[79].

— Сражение готовилось несколько лет, но победа пришла стремительно! Перед выступлением войск я увидел знамение: крест, символ Христа, полыхал в полнеба. Многие узрели его, но я решил, что он предназначен мне и распорядился изготовить лабарум[80] с хризмой[81] и надписью: «Сим побеждай». Мы победили, и это был Божий перст!

Raphael Santis — Vaticano, Stanza Di Costantino — affresco

— В твоем дворце я видела немало архиепископов. Еще недавно их место было только в тюрьме.

— По моему приказу готовится важный документ о свободе вероисповедания, возврате церкви собственности и возмещении убытков.

— И это было бы справедливо, — с одобрением проговорила Елена. — Но где же ты возьмешь столько денег?

Услышав этот вопрос, Константин помрачнел:

— Растянем выплаты на несколько лет. Средства будем изымать из налогов.

Елена поднялась из-за стола и торжественно объявила:

— Сейчас я сделаю то, ради чего проехала половину империи.

— Ты говоришь загадками…

— Отошли рабов, возьми эту лампу и следуй за мной.

Они прошли в мраморный вестибюль. Елена остановилась и нажала рукой на камень. Часть стены повернулась, открыв лестницу.

— Помоги мне, — попросила она и стала медленно спускаться по ступеням, опираясь на руку сына.

Спустившись по лестнице, они проследовали дальше, и перед ними затрепетали тысячи огоньков.

— Что это!? — воскликнул Константин.

— Золото Флавиев.

— Как ты о нем узнала?

— Много лет назад император Аврелиан приказал мне рассчитать, все ли сокровища Иерусалимского храма были потрачены Флавиями. Изучив документы и планы, я узнала, что значительная часть сокровищ осталась, но не успела рассказать об этом Аврелиану. Теперь понимаю, что это было Божественное провидение.

— Матушка, ты сделала Риму поистине царский подарок! На эти деньги я выстрою новую прекрасную столицу на новом месте. И это будет первый христианский город. Ты — благороднейшая из женщин!