Пылающий символ. Том 2

После обеда прислужники вынесли на палубу два кресла. Отец и сын расположились с удобствами, Констанций сразу всхрапнул, а Константин, убаюканный качкой, — несколько позже.

Солнце клонилось к закату. Константина разбудили проникшие под навес лучи. Он встал и огляделся: с обеих сторон реки были низкие берега, поросшие лесом. В трюме прозвучала команда, и борта ощетинились веслами.

Констанций взглянул на вымпел — ветерок едва-едва его шевелил. Под палубой вновь ударил барабан, гребцы опустили весла, и судно пустилось верх по течению.

Ближе к ночи береговая картина сменилась. При полной луне виднелись постройки и крепостная стена. Вскоре биремы сопровождения встали на рейде, а флагманский корабль причалил к понтону. С него Констанций и Константин сошли на каменный пирс.

Городские ворота Лондиниума были закрыты на ночь, однако с дозорных башен заметили вымпел Августа, и створки ворот разошлись. Правителя в сопровождении небольшого отряда морской пехоты и Константина впустили в город.

На площади за воротами их встретил небольшой богато украшенный храм Меркурия, покровителя купцов и обманщиков. Его бронзовая статуя в крылатом шлеме с кадуцеем[71] в руке венчала здание.

— Сразу видно, какого бога почитают в Лондиниуме, — сказал Константин.

— Меркурия любят не только горожане. Местные племена обожают рассказы о проделках вороватого бога, — улыбнулся Констанций. — Храм строили на деньги торговцев. А я подарил городу термы. Видишь то здание с куполом? Помыться будет нелишним.

Луна заливала город призрачным светом. Деревянные дома обрамляли узкие улочки, уходящие в темноту. Отряд свернул на широкую дорогу, ведущую к каструму — крепости внутри крепости. Короткая прогулка по городу завершилась в удобном доме, где обычно селился Август.

На следующий день Констанций представил сына местному гарнизону. Константин сразился в тренировочном бою с офицерами и показал восточные приемы, чем вызвал почтительное восхищение.

Вечером Константин вместе с отцом отправился на праздничный пир к наместнику. В сравнении со скромным жилищем Августа вилла сановника казалось дворцом. Впрочем, это не мешало приглашенным гостям с почтением относиться к правителю.

Днем позже Констанций объявил:

— Мы едем на юг, инспектировать рудники. Ты должен знать настоящую цену этой земли.

Они тронулись в путь под утро в сопровождении отряда легионеров. Нескончаемый мелкий дождь сыпался на всадников, на лес и зеленые поля вдоль дороги. Константин услышал глухие удары с интервалом в четыре удара сердца, откинул мокрый капюшон, пытаясь определить происхождение звука, и вопросительно взглянул на отца.

Тот многозначительно произнес:

— То бьется сердце Британии! Скоро ты все увидишь.

Дорога поднялась на холм, и перед ними открылась унылая, лишенная растительности равнина.

— Видишь дым вдалеке? — спросил Констанций. — Это плавильные печи. От них железные чушки свозят к водяному колесу у подножия холма. Там инженеры придумали механический молот, который поднимает вода.

Отряд шагом подъехал к кузнице. Перекрывая шум воды и работавших молотов, Констанций прокричал:

— Один молот заменяет сорок молотобойцев! Скоро здесь будет оружейная фабрика!

Шум молотов оглушал. Константин наблюдал за тем, как болванки превращаются в стальные листы. Стопка готовых лежала рядом.

Дозорные рудника бросили клич, и Констанция тут же окружили мастера, инженеры и управляющие. Они говорили с правителем почтительно, но без всякого страха.

Вечером к дождю прибавился пронизывающий холодный ветер.

Был июль, и Константина это поразило:

— Какая же погода здесь бывает зимой?

— Немного прохладнее, — сдержанно ответил Констанций.

Отряд заночевал на вилле местного богатея, в типичном римском домусе[72]: с красной черепицей, фресками, мозаичным полом и озелененным перистилем. Во внутренних помещениях был теплый пол, что оказалось вовсе не лишним.

Инспекция рудников продолжалась лето и осень. За несколько месяцев Константин изучил добычу всех известных металлов: свинца, серебра, меди, олова, золота и железа.

Когда леса поменяли краски, отец и сын вернулись в Лондиниум, где Констанций подвел итог:

— Ты видел, как рождается богатство империи. Цени инженеров, воспитывай управляющих, учись и будь осведомленным во всех областях знаний.

— Обещаю тебе, отец, — с благодарностью заверил Константин.

— Дальше наш путь ляжет на север, в Эборакум[73]. Там живет моя жена с детьми. Я познакомлю вас, и ты должен поклясться, что позаботишься о них, когда не станет меня.

— Клянусь!

— Осталось еще одно государственное дело. Нам нужно выбрать подарки для вождей племен Каледонии[74].

— За них платит казна? — с удивлением спросил Константин.

— Это дешевле, чем воевать, — ответил ему отец.

Тем же днем в резиденцию Августа приехали ювелиры и разложили на столах свой товар. Констанций выбрал несколько массивных витых торквесов[75] и добавил к ним фибулы с кельтскими рунами.

— Ты должен одарить жен и дочерей местных вождей, — сказал он сыну.