Пылкие мечты

Ее высокомерие неоднократно выливалось в откровенную жестокость. Грумы на конюшне на своей шкуре убеждались в ее злобе, когда она стегала их хлыстом, если они седлали лошадь недостаточно быстро. На камеристках, одевавших Эмму, часто можно было заметить синяки – и вселишь оттого, что ей не нравилось новое платье. Она издевалась над людьми, которые всю свою жизнь посвятили служению этой семье, над теми, кого она знала еще ребенком. Эмма даже пробовала – правда, без особого успеха – возлагать вину за свои грубые выходки на Лайона, надеясь таким образом восстановить кое-кого из слуг против их хозяина. Она придерживалась правила «разделяй и властвуй», однако прислуга и жители Баронсфорда не поддавались на ее провокации.

Баронсфорд, пока в нем жила Эмма, превратился в настоящий ад. И наконец Лайон отказался вместе с ней жить в поместье. По окончании первого месяца брака своего сына вдовствующая графиня значительную часть времени проводила за пределами Баронсфорда, и люди поговаривали, что все это из-за ее скандалов с невесткой. Так что Лайону чуть ли не с самого начала супружеской жизни пришлось встать на защиту Баронсфорда, чтобы оградить его от чудовища, в которого превратилась Эмма.

В результате Лайону чуть ли не постоянно кто-нибудь нашептывал на ухо свои жалобы. Не проходило дня, чтобы он не выступал в роли миротворца.

Он то и дело умолял Эмму не обижать людей и быть с ними помягче.

А она заявляла, что единственный, кто ее понимает, – это Траскотт, хотя Уолтер и сам не понимал, что творится с Эммой. Как это ни странно, но чем больше Эмма прикладывала усилий, пытаясь подчинить себе людей, тем хуже у нее это получалось. И все чаще и чаще она оставалась одна, ненавидимая всеми.

Глава 19

– Мы с Гвинет поговорили и решили, что следует разобраться в обстоятельствах гибели Эммы, – заговорил Дэвид, глядя на брата, который стоял возле пылающего камина в просторной библиотеке Баронсфорда. – Мы так решили ради общего блага и нашего будущего.

Лайон уставился в пол – ведь именно его обвиняли в том, что он столкнул Эмму со скалы.

– Ты обрел счастье и покой с Миллисент. А я пытаюсь найти свое счастье с Гвинет. То, что мы узнаем, может быть, позволит нам освободиться от гнета прошлого и наша семья вновь воссоединится.

– Ну что ж, пусть будет так, за неимением лучшего, – вздохнул Лайон, усаживаясь в кресло.

– Тогда расскажи мне о своем браке вплоть до того дня, как Эмма умерла, а ты получил тяжелые травмы.

– Ты почти и так все знаешь.

– Давай сделаем вид, что мне абсолютно ничего не известно. То, что ты скажешь, может пролить свет на прошлое, которое я видел в ином свете, потому что был тогда еще молод.

Лайон, снова вздохнув, посмотрел в окно, собираясь с мыслями. Дэвид устроился напротив. Уолтер Траскотт предупреждал его, что для Лайона эти воспоминания могут оказаться очень болезненными, но отступать было уже поздно.