Пыльца фей и заколдованный остров

Прилла была на полпути к Приюту Фей, когда ей встретилась Бек — она, прихрамывая, направлялась в сторону морского берега. Прилла показала ей, в каком направлении идти к Матери-Голубке, и побежала дальше.

Вскоре она обнаружила королеву Ри и Динь. Последняя прикладывала кусок льда к шишке на лбу. Королевскую тиару сдул и унёс ветер, но Прилла узнала королеву по её горделивой осанке, по посадке головы и пронзительному взгляду.

Ри и Динь примостились на ветке как раз над разрушенным яйцом. Почерневшая скорлупа развалилась на три части. В самом большом куске застряло немного золы. Это было всё, что осталось от яйца.

— С Матерью-Голубкой, должно быть, что-то случилось. Она сама ни за что бы не покинула яйцо, — произнесла Динь.

— Разведчики ищут, только кто знает…

Обе они представили себе те ужасы, которые могли постигнуть Мать-Голубку.

Прилла принялась карабкаться на боярышник.

— Если даже с ней всё в порядке, — сказала Динь, — то, увидев яйцо, она заболеет.

Прилла наконец долезла до них и присела в реверансе, приветствуя королеву и не

зная, что у фей на острове это не принято. Она рассказала им про Мать-Голубку.

Все трое поспешили на берег. Там Бек, вся в слезах, гладила Голубкины перышки. Королева Ри тоже расплакалась, а следом и Динь не смогла сдержать слёз.

Прилла, которая уже выплакалась до того, стала думать: может быть, у неё есть талант разбираться с последствиями урагана?

— Тебе больно? — спросила Ри.

— Не очень, — шёпотом отозвалась Мать-Голубка. Бек-то знала, что та испытывает почти невыносимую боль.

— Перья не будут линять, — прошептала Мать-Голубка. — Я слишком слаба.

У Ри тут же мелькнула мысль: «Значит, не будет и фейской пыльцы. Никакого волшебства, никакой защиты от ястребов, никакой безопасности!»

— Я бы поправилась, — сказала Мать-Голубка, — если бы яйцо… Если бы мы смогли возродить его, если бы оно снова оказалось со мной.

«Но оно разбилось и сгорело», — подумала Прилла. А Динь сказала себе: «Я чинила кастрюльки, повреждённые ещё и посильнее».

— Возродить? Но как? — спросила Бек.

— Это будет нелегко, — превозмогая боль, ответила ей Мать-Голубка.

Ей было трудно говорить. И когда она замолчала, королева Ри велела Прилле, Бек и Динь пойти и прислать к ней сюда, на берег, всех-всех фей.

Мать-Голубка прошептала:

— Не уходи, побудь со мной, Динь. Ри, — продолжала она шёпотом, обращаясь к королеве, — я уверена, на острове кроме меня есть и другие раненые птицы и звери. Пошли Бек им на помощь.

Бек шагнула к Голубке, не желая покидать её.

— Бек… — Мать-Голубка протяжно и печально заворковала. Бек почувствовала, что Голубка её любит. Но почему же она тогда отсылает её от себя?

— Мы обе плачем, Бек, — сказала Мать-Голубка. — Мы только будем без конца расстраивать друг друга.

Она догадывалась, что, если Бек останется, её сердце может не выдержать.

Бек кивнула, соглашаясь. И всё-таки ей очень не хотелось уходить. Динь подёргала себя за чёлочку. Она понятия не имела, как ухаживать за раненой птицей.

«Я постараюсь изо всех сил», — подумала она.

Бек и Прилла, оставив Ри и Динь с Голубкой, отправились на поиски других фей. Пока они шли, небо прояснилось и взошло солнце. Пиратский корабль вернулся в бухту. Выброшенная на берег русалка потихонечку поползла к воде. И звери, и неуклюжики на острове начали ощущать утрату яйца. Медведь, умудрившийся проспать страшный ураган, проснулся и почувствовал, что у него, как у старика, не гнётся колено. Капитан Крюк решил побриться, глянул в зеркало и обнаружил в своих смоляных локонах массу седых волос.

Питер Пэн проснулся на лугу, куда его забросил ураган, и с ужасом понял, что у него выпал молочный зуб — тот валялся рядом на траве. Это был первый молочный зуб, который он потерял. А ведь вчера зуб даже не качался!

Феи собирались медленно-медленно, потому что не могли летать. Некоторые из них были перебинтованы. Кое-кто хромал. Один из воробьиных человечков ослеп. Двух фей не хватало. Одну ветром сдуло в море, и одна ночью скончалась, потому что кто-то из неуклюжиков на Большой земле сказал, что не верит, будто феи существуют.

Теренс привёл целую толпу фей. Он всё ещё был в грязи. Даже зубы у него были коричневого цвета — это становилось видно, когда он улыбался своей широкой улыбкой. Он, конечно же, очень жалел Мать-Голубку, но всё равно так и просиял, когда узнал, что Динь невредима.

Но она на его улыбку даже не обратила внимания.

Ри начала свою речь с того, что объяснила всем: Мать-Голубка тяжело ранена и сбрасывать перья не в силах.

— Но всё ещё может наладиться, — сказала она, — если возродить яйцо и вернуть его ей. Я пошлю фею на поиски спасения. Она должна будет добиться того, чтобы яйцо возродилось, и принести его сюда.

Прилла при этом подумала: а вдруг у неё как раз и обнаружится спасающий яйца талант? Ри продолжала:

— Эта фея получит почти всю оставшуюся пыльцу. Я только оставлю немного для разведчиков.

Все, кроме разведчиков, выразили неудовольствие. Ри подняла руку:

— В любом случае, пыльцы у нас осталось всего на несколько дней.