Пытка любовью (СИ)

Если кто-нибудь из ментов ему что-то "занозит", то он уже не может ничего сказать в ответ. У него переклинивает в голове. Он тогда достаёт обломок мойки, ну, обломок лезвия от бритвы, и начинает сам себя резать. И орёт матом. У него спереди всё тело в шрамах изрезано. Лишь спина чистая, без порезов.

Когда я с ним сидел, ему Баранчин что-то "занозил". Он тогда вогнал себе в живот гвоздь сто пятидесятку, а Баранчин закрыл его за это в ШИЗО с этим гвоздём в животе. Его только на третий день в больницу из ШИЗО "выдернули". Он всё в ШИЗО спрашивал меня, что с ним будет, если он кишки случайно пропорол. Он ведь этот гвоздь аккуратно загонял себе в живот. Его менты всегда основательно шмонают, но он уже это знает, и у него всё равно имеется хоть маленький обломок бритвы. Умеет уже прятать. -

- А у тебя в волосах нет седины, - заметила Светлана.

- Да, - согласился с ней Игорь, - Но борода уже наполовину седая. Если дня три не побриться, то сразу видно. -

- А где вас здесь подстригают? -

- В бане есть цирюльня. Но и в некоторых отрядах, у завхозов есть ручные машинки для стрижки волос. А в зоне как-то был один прапорщик, потом он куда-то исчез, который всегда носил с собой такую машинку. -

- Что? Ему нравилось вас подстригать? - спросила Светлана, заулыбавшись.

- Да. Ему нравилось выстригать полосу ото лба до макушки на головах зэков, если у кого волосы были длиннее пол сантиметра, - ухмыльнулся Игорь, - Мне он тоже как-то простриг полосу, когда я был "щеглом". Знаешь, какая была кликуха у этого прапора? -

- Какая? -

- Извини, но зэки, действительно дали ему такое погоняло. Все его так и звали - Говно. Не в лицо, конечно, за это бы в ШИЗО посадили, а между собой. И прапора потом также стали "за глаза" его так называть, - тихо сказал Игорь, - Наверное, из-за такой погонялы его и убрали из зоны, чтобы ментов ей не позорил. -

- Я слышала, что здесь и вены себе заключённые вскрывают. -

- На такие мелочи здесь никто уже и внимания не обращает, - заверил Игорь, - Таких сразу тащят в ШИЗО. Про больницу и не вспоминают. Я этих вскрытий ещё на тюрьме насмотрелся. Одного лишь, молоденького подследственного, один раз увезли из тюрьмы в больницу. И то, потому, что он уже сознание потерял. Он просил нас не стучать в "кормушку" двери, пока он не начнёт сознание терять. Он хотел "слинять" из больницы. Налил из вены полную алюминиевую миску и большую лужу на полу.

А его через час опять в камеру привезли. Он рассказывал, как врач смеялся над молодым ещё надзирателем. Говорил, что вену нужно перерезать полностью, только тогда будет какая-то опасность для жизни. А если вена просто надрезана, то кровь сама потом свернётся, когда человек потеряет сознание, даже если сам помогал себе сцеживать её. Так что здесь, в зоне, такое может сделать лишь "щегол", который недавно с воли и мало ещё чего видел и знает.

Самое страшное в зоне - это длительный голод. Когда человек постоянно хочет есть. Но чтобы было что поесть, зэку нужно уже стать мразью. Этого здесь мало кто выдерживает. Идут от этого на всякую мерзость. Да и не только здесь, а вообще, в зонах. Да, наверное, и не только в зонах. Такое случается и на воле. -

- А у тебя есть ещё родственники, кроме твоей дочери? - спросила Светлана, и Игорь понял, что нужно сменить тему.

- Есть, - ответил он, - Но я переписываюсь лишь с отцом и матерью. Здесь можно отправлять лишь одно письмо в месяц, а получать можно сколько напишут. Все письма проходят цензуру. Отправляешь их незаклеенными, а получаешь в разорванных конвертах.

Старики у меня пенсионеры. У них один раз в году есть бесплатный проезд по железной дороге. Они у меня ветераны войны. Тогда они и приезжают ко мне на длительное свидание. А до этого встречаются и с моей дочерью, и с прочими родственниками в Сибири. А на свидании мне об этом рассказывают. Они у меня живут в Белоруссии. Трое суток с лишним сюда нужно добираться в поезде. -

В этот день, было, действительно, мало работы. У Светланы было лишь два посетителя. Они много разговаривали, узнавая ближе друг друга. После закрытия больнички, Светлана спаяла из коричневого порошка маленький золотой слиток. Она откусила от него часть с помощью кусачек-бокорезов.

Игорь сначала сплющил эту часть слитка молотком на наковаленке. А затем быстро раскатал его на вальцах в небольшой листок до толщины двадцать семь микрон. Всё это они делали спокойно, при распахнутых дверях кабинета. Затем они попрощались, и Игорь пошёл в свою палату.

БОЛЬШАЯ И МАЛЕНЬКАЯ ЗОНЫ

В этот день Михалыч действительно принёс в отряд магнитофон в довольно большой сумке из тонкой синтетической ткани. Он принёс также одну колонку с динамиками, от стереорадиолы "Rigonda", и штук пятнадцать катушек плёнки, двухсоток, с записями. В кабинете начальника отряда Игорь помог Михалычу вытащить всё это из сумки. Магнитофон они поставили на сейф. Михалыч подключил колонку к выходу магнитофона, и включил его, поставив для пробы первую, попавшуюся ему под руку катушку. Зазвучала песня Битлов "Девушка".