Пыточных дел мастер

Доктор Талос сдернул с партнера засаленное одеяло, и великан предстал перед нами во всей своей чудовищной красе. Он был даже выше, чем я думал — длины кровати едва хватало для него, хотя он спал, свернувшись калачиком и поджав колени чуть ли не к самому подбородку. Огромные ссутуленные плечи его были не менее эля в ширину. Лицом великан уткнулся в подушку, поэтому я не мог разглядеть его. Уши и шея гиганта были исполосованы странными шрамами, тянувшимися под сальные, очень густые волосы.

— Балдандерс!!! Прошу прощения, оптимат, нельзя ли на время позаимствовать твой меч?

— Нет, — ответил я. — Ни в коем случае.

— О нет, я вовсе не собираюсь убивать его — ничего подобного! Если и ударю, то только плашмя.

Я покачал головой. Видя мою неуступчивость, доктор Талос принялся шарить по комнате.

— А, трость я оставил внизу… Дурное обыкновение — наверняка украдут. Ох, надо бы приучиться хромать; ох, надо бы!.. Но ведь здесь совсем ничего нет!

Он выскочил вон из комнаты и немедля вернулся с прогулочной тросточкой из железного дерева, увенчанной блестящим бронзовым набалдашником.

— Ну, Балдандерс, держись!

Удары посыпались на спину великана, будто крупные капли дождя, предвещающие грозу. Внезапно великан сел.

— Я не сплю, доктор. — Лицо его оказалось широким и грубым, но в то же время и трогательно печальным. — Ты что, в конце концов решил убить меня?

— О чем это ты, Балдандерс? А, этот оптимат… Нет, он не сделает тебе ничего дурного — он разделил с тобой постель и теперь намерен составить нам компанию за завтраком.

— Он спал здесь, доктор?

Мы с доктором Талосом кивнули.

— Тогда понятно, откуда взялся этот сон… — В памяти моей еще свежи были образы великанш на дне моря, поэтому я, хоть вид гиганта и повергал меня в трепет, спросил, что ему снилось.

— Пещеры, где острые каменные клыки сочатся кровью… Отрубленные руки на песчаных дорожках, какие-то твари, лязгающие цепями в темноте…

Спустив ноги на пол, он запустил в рот огромный палец и принялся чистить им редкие и удивительно мелкие зубы.

— Идемте, наконец! — сказал доктор Талос. — Если уж мы собираемся поесть, побеседовать и вообще хоть что-нибудь успеть сегодня — самое время двигаться. Дел у нас предостаточно.

Балдандерс сплюнул в угол.

Глава 16 Лавка тряпичника

В то утро, на дремлющей нессусской улочке, столь часто навещающая меня печаль впервые сжала сердце мое изо всех сил. Пока я был заключен в темницу, ее приглушала чудовищность содеянного мною и чудовищность неизбежной и скорой, как мне казалось, расплаты в руках мастера Гурло. Накануне же новизна и острота ощущений вовсе прогнали ее прочь. А вот сейчас… казалось, в целом мире не осталось ничего, кроме смерти Теклы. Любое черное пятнышко тени напоминало о ее волосах; любой проблеск белизны в солнечных лучах — о ее коже. Порой я готов был бежать обратно в Цитадель, чтобы посмотреть, не сидит ли она в своей камере, читая при свете серебряного светильника.

Мы отыскали кафе с расставленными снаружи, вдоль стены, столиками. Улица была еще почти пуста. На углу, прямо на мостовой, лежал мертвец (наверное, задушенный ламбрекеном — в городе было достаточно умельцев по этой части). Доктор Талос обшарил его карманы, но вернулся к нам с пустыми руками.

— Ну что ж, — сказал он, — подумаем. Нужно разработать план.

Официантка принесла нам по чашке мокко, и Балдандерс подвинул одну доктору. Тот рассеянно помешал в ней пальцем.

— Дружище Северьян! Пожалуй, мне следует разъяснить наше положение. Балдандерс — мой единственный пациент — и сам я пришли сюда с озера Диутурна. Дом наш сгорел, и мы решили попутешествовать, дабы заработать деньжат на его восстановление. Мой друг — человек удивительной силы. Я собираю публику и, пока он ломает несколько бревен и поднимает разом по десять человек, приторговываю целебными снадобьями. Казалось бы, немного. Но, скажу тебе больше, у меня есть пьеса и кое-какое оборудование. Если ситуация благоприятствует тому, мы представляем некоторые сцены, причем даже вовлекаем в действо кое-кого из публики. Ты, друг мой, идешь на север и, судя по тому, как вчера устроился на ночлег, стеснен в средствах. Могу ли я предложить тебе присоединиться к нашему предприятию?

Балдандерс, похоже, понявший лишь начало речи своего компаньона, медленно проговорил:

— Он не совсем сгорел. Стены-то — каменные, толстые. Кое-что сохранилось.

— Совершенно верно. Мы думаем восстановить наш добрый старый дом. Но, видишь ли, какая перед нами встала дилемма: мы уже на полпути обратно, а скопленных капиталов все еще недостаточно. Посему я предлагаю…

К нам вновь подошла официантка — хрупкая юная девушка — с миской овсянки для Балдандерса, хлебом и фруктами для меня и печеньем для доктора.

— Как привлекательна эта девушка! — заметил он. Девушка улыбнулась доктору.

— Не можешь ли ты присесть к нам? Других клиентов пока не видно!

Бросив взгляд в направлении кухни, она пожала плечами и принесла себе стул.

— Угощайся — я слишком занят разговором. Глотни и кофе, если тебе не претит пить после меня.