Quantum Mare

Но было бы очень странным, если бы у главаря SC не хватило воды угостить приятеля. Налил в кофеварку из своей фляжки, на спиртовку поставил. Спирт мастер Вальдо, провизор выгоняет из рома для антисептики, только его ж никто не пьёт, расходуется медленно. Вот и берём немного для спиртовки по цене воды.

Дедам думать невыносимо, что ром переводится чёрт знает на что, так спиртовку им совсем не показываем– вообще отцов удар хватит. А Чернышу можно, он молчаливый.

Сыпанул кофе из наших запасов, гость начал подавать признаки жизни, в глазах появился интерес. Я туесок с молотым кофе обратно убрал, рядом с мешочком с луидорами поставил и панельку прикрыл. В молчании дождались, когда сварится, долил в чашки. Сделали по два глотка, смотрю, Черныш полностью вернулся в игру, пора переходить к серьёзным темам.

– Как ты Дасти вербовал? – мне любопытно, припомнился тот допрос– кремень ведь, едва сил хватило расколоть.

Черныш наградил проницательным взглядом, но вопросов, откуда я это взял, задавать не стал, такое от пацанов не скроешь.

Он пожал плечами. – Никак. Понимаешь, Дасти служит власти.

– Любит покомандовать? – усмехнулся Плюш.

– Ненавидит. Он исполняет свой долг… – Черныш загрустил, – как сам его понимает.

– Эта сволочь… извращенец!!! – меня прорвало.

– Ты знаешь, он вполне нормальный, просто небрезгливый, – скупо заметил братец, – для него неважно по чему он ступает.

– Почему что? – Уточнил я. Ну, отвык от нормального русского, отупел.

– По какому говну он ползает, – перевёл мне Плюш, Черныш кивнул, подтверждая.

– И мы для него говно? – интересуюсь с ехидцей.

– Конечно– мы и все, вообще, всё вокруг… кроме служения и долга…

– Как он сам их понимает! – как сплюнул Плюш.

– А без вашей зауми, что он сам говорит? – мне интересно.

– Он логичен. Либо нас всех убьют, и его тоже– тогда всё это ничего не значит. Либо у нас получится выжить, и ему удастся выполнить секретный приказ, тогда он служит королю и Родине. – Черныш благодушен.

– И ради этого он выдавал нам на растерзание… – прищурился Плюш.

– Он мог кого-то защитить? – спросил Черныш.

– Нет, – мне стыдно.

– Мог. Он защищал полезных и важных подданных его величества, – грустно поведал пиратский иезуит, – жертвуя теми, кто, по его мнению, способен выдержать ваше общество… или бесполезен.

– Да этот падла во всём прав! – восхитился я.

– Верно. – Согласился Черныш. – Это очень редкий тип людей. Он всегда и во всём прав, какую бы гадость не творил. Именно творил, а не сотворил– ему не нужны оправдания. И в каждый конкретный момент он готов эту свою позицию отстаивать ценой собственной жизни.

– Большевик, мля! – воскликнул Плюш.

– Чекист, – поправил его Черныш. – Мой заместитель, у нас своя хитрая контора.

– Только у вас, – бросил Плюш.

– А вы серьёзно думаете, что сможете выбирать? Это наше, а то нас не касается?! – Начал переговоры парламентёр.

Я его решительно прервал. – Хочешь, чтобы нас это касалось? Да мы тогда вашу хитрую контору вместе с «Бродягой» на дрова уработаем!

– Утопите корабль дураков? – Уточнил Черныш. – И чем вы отличаетесь от Дасти?

Мы взяли полуминутный тайм-аут, пристыжено сопя.

– Чего от нас хочет Командор? – спрашиваю парламентёра.

– Братцы, Руда хочет просто помириться! – задушевно ответствовал Черныш.

– Мириться? – Холодно удивился Плюш. – А разве мы ругались?

– Он соврал, он предал, он нас использовал, как…, – у меня аж скулы сводит от злобы.

Черныш спокойно согласился. – Да, соврал, предал, использовал. Но кто? Командор! Какая власть избегнет лжи?

– А Руда о-шиб-ся! Или вы считаете его непогрешимым?

Черныш не стал оправдываться, просто рассказал, как оно было с их стороны. Они, оказывается, и не ожидали такой нашей полной уверенности в действенности слов, и сами охренели от нашей зависимости. Но… использовали. Тогда они использовали всё и всех– мы не забыли трупики подростков в трюме «Бродяги»? Или визг ребят, подвешенных на рее за ногу? Или это не я «распустил» три ватаги, а Плюш– четыре? Чем мы лучше их? Чем Руда хуже нас?

– Да, вы верили и вашу веру использовали для общего выживания! Мой Гарри Весельчак, вашу мать, тоже ещё пацан, и он очень хочет жить! – не смог сдержаться Черныш.

Меня проняло. Нам было проще– нам приказали не думать. Мы приняли решение и действовали. А они думали и жили с этим. Их крепко покорёжило, но не сломало. И они нам благодарны потому, что никто в здравом рассудке и в полном сознании ни за что не полез бы в то…

– В чём вы растворились, – с трудом продолжил Черныш, – но мы продолжаем считать вас братьями. Я сижу тут с вами и говорю– да, мы виноваты перед вами и благодарны вам. Так простите нас, ведь мы же братья!

– Блин, я сейчас расплачусь! – едва сдерживается Плюш.

– Не надо, брат! – «севшим» голосом прошу его и…

– Ха-ха-ха! – не выдержали мы пафосу.

Черныш ошалело уставился на нас.

– Прости, брат, ох! – попробовал сквозь смех извиниться Плюш.

– Это нервное, уф! – Пытаюсь ему помочь.

– Ага, издержки нервных перегрузок, – чуть проржавшись, объяснил братец.