— Джордж Майкл выступил великолепно, — подтверждал Пот Патерно. — Мне даже пришло в голову — и не только мне, — что Queen вполне могли бы взять его вместо Фредди. Но подумав, все, конечно, согласятся, что такого фронтмена, каким был Меркьюри, заменить невозможно.
Пресса, далеко не впервые в карьере Queen, отнеслась к концерту без особого энтузиазма. Журналисты писали, что столь представительному составу выступавших не удалось достичь уровня даже среднего концерта Queen. Спайк Эдни, вместе с Майком Мораном стоявший на сцене за клавишными, хотел бы напомнить, что и при жизни Фредди немногие могли с ним потягаться.
— Будет несправедливостью сказать, что ни один из этих превосходных артистов не приблизился к уровню Фредди, — считал он. — Другое дело, что многие из них не могли не чувствовать его грандиозной тени, падавшей на них. Сам Фредди наверняка был бы в восторге от этого зрелища, наблюдая, как его коллеги пытаются взять доступные ему ноты, но не могут этого сделать!
Общее впечатление от концерта, как считал Спайк, лучше всего суммировала небольшая сцена на афтепати в ночном клубе ’Browns’.
— Я видел, как Роджер стоит, подпирая стену, глядя перед собой без всякого выражения на лице. В паре метров — Брайан, в той же позе, в том же состоянии. Я подошел к ним. «Как вы?» «Ничего не чувствую. Пустота», — ответил кто-то из них. Я ощущал нечто в том же духе — полную опустошенность. Все кончилось, и в голове крутилась одна мысль — «о боже, чем мы занимались весь последний месяц?», и еще другая — «что же дальше?»
Машина благотворительности тем временем уже работала на всех парах. Фонд, получивший название The Mercury Phoenix Trust, с 1992 года и по сей день помогает людям, страдающим от СПИДа по всему миру. Первые деньги фонд заработал на мемориальном концерте Фредди, а в качестве логотипа взял феникса с эмблемы Queen, нарисованной Фредди в самом начале их карьеры.
Джордж Майкл, Лайза Стэнсфилд и Queen направили на счета фонда гонорары от концертного мини-альбома
Нет никакого сомнения, что когда овдовевший Джим взялся за свою биографию, он прежде всего хотел воздвигнуть сентиментальный мемориал своему покойному возлюбленному. Это намерение в результате оказалось сильно размыто помогавшим Джиму соавтором, который напирал на сенсационные подробности их совместной жизни и особенно последних дней Фредди.
Queen и их окружение после выхода воспоминаний оборвали с Джимом все контакты. Конечно, такая реакция объясняется в том числе и острой скорбью по Фредди, так и не оставившей музыкантов. Они сочли, что интимные детали последних часов жизни их друга не стоило выносить на всеобщее обозрение.
Я навещала Джима в его уютном бунгало, выстроенном на полученные от Фредди пятьсот тысяч фунтов в живописном уголке юго-восточной Ирландии. У меня лично не осталось никаких сомнений в реальности той вечной любви к Фредди, о которой Джим писал в своей книге. Он производил впечатление достойного джентльмена, безропотно принявшего свой удел. Он навсегда остался благодарен Фредди за все, что тот дал ему. В своем саду он с гордостью демонстрировал мне лиловые розы сорта «Голубая луна», которые особенно нравились Фредди.
Учитывая строгое католическое воспитание Джима и тот факт, что его мать была жива, когда книга появилась в продаже, следует признать, что он проявил немалую смелость, опубликовав воспоминания.
— Я обсуждал возможность издания книги со своей семьей, — рассказывал Джим. — Мне не хотелось, чтобы книга как-то осложнила им жизнь. Родственники отвечали, что я должен поступить так, как считаю нужным.
Фредди, как знал Джим, находился в еще более сложном положении из-за религии, которую исповедовала его семья.
— Сам Фредди не был практикующим зороастрийцем, — указывал Джим (о том же говорил и Питер Фристоун). — Но после того как родители Фредди кремировали его тело, как делают большинство зороастрийцев в Британии, пошли разговоры, что он и при жизни придерживался обрядов этой конфессии.
— Но за все те годы, что я знал его, Фредди не имел ни малейшего отношения к праздникам и ритуалам зороастризма. Мы никогда не говорили о религии. Но иногда, когда мы лежали ночью вместе на кровати, я слышал, как он еле слышно молится. На каком языке? На английском. Кому? Я не знаю. Однажды я спросил его, с кем он разговаривает ночью, и он просто пожал плечами и сказал «я шепчу свои молитвы».