R.o.f.r - 2 (СИ)

Пыль дороги въелась во все поры кожи, она скрипит на зубах, режет глаза, забивается под ногти, першит в горле. Она очищает душевный инструмент, делая его конкретным, простым и прозрачным. Но она же застит внутренний взор, скрывая цель всего этого бега по кругу. Цель пути.

Собеседник был тих и ненавязчив -- в годах, с красивым иудейским профилем, космами седых волос, спадающих на плечи, и отрешённым взглядом. Беседа с ним не нарушала внутренней гармонии, а обыденность его суждений не вызывала у Кодрака противостояния -- живи и дай жить другим.

-- ... как жену похоронил, сразу сердце и забарахлило. Видать, зовёт она оттуда. Но вы не подумайте... Впрочем, ладно.

Кодрак молча слушал.

-- Смерть -- загадочная штука. Не находите?

Кодрак кивнул.

-- Я, собственно, из институтской братии. Со всеми вытекающими. Однако, рассматривать смерть как простой распад органических форм не намерен. Слишком углублённо изучил сей предмет.

-- Вы биолог?

-- Иммунология. Гистология. И так, по мелочам. -- Он помолчал. -- Вам вообще интересно, а то я, может быть, сел вам на уши.

-- Нет-нет. Мне интересно. И давайте уж на "ты".

-- Не могу, воспитание... Так вот, по всему выходит, что клетка, живая клетка, бессмертна. Но сей факт противоречит вереницам гробов и гектарам кладбищ.

-- Может быть, смерть -- это просто дурная привычка?

Мужчина одарил его долгим внимательным взглядом:

-- Продолжайте...

Кодрак смешался. Это было неожиданно -- благодарный слушатель и внимательный собеседник.

-- Избавление от столь глубокой привычки... Это не сделаешь в один присест. Нужно... вероятно, это произойдёт постепенно, этапами.

-- Произойдёт?

-- Полагаю, самостоятельно человек на такое не способен. Это сделает эволюционная сила, Природа. Не то, что мы называем "природой", но то... что имели ввиду древние, говоря о "Парапракрити",

-- Я даже не буду спрашивать, как это переводится. Вероятно, в нашем языке не найти адекватного перевода.

Кодрак благодарно кивнул; слушатель ко всему прочему ещё и умён.

-- Ну и какой же "этап" будет, по-вашему, первым?

-- Вероятно, возникнет новый способ умирать.

-- О!! Хм...

-- Я понимаю, что ваши коллеги поднимут меня на смех.

-- Как в средневековье подняли Джордано Бруно на костёр? Полноте! К чему равняться на тех, у кого нет ни воображения, ни смелости. Оставим их на съедение их собственным страхам... Итак, вы сказали "новый способ умирать"? Замечу, что вы меня удивили, а это удаётся мало кому. Но я совершу ошибку, если начну спрашивать, как вы себе это представляете -- новый способ умирать.

-- Правильно, потому что спрашивает ум, а смерть побеждается не в уме, а в теле.

Мужчина довольно улыбнулся:

-- Я всегда считал, что ум ни в коей мере не является функцией мозга. Скорее уж мозг -- функция ума и его продукт... Чёрт побери, приятно вдруг осознать, что есть на земле по крайней мере один человек, который думает также, как я.

-- Да, считать ментальное сознание -- будем говорить пока лишь о ментальном сознании -- функцией тела, это всё равно что считать океан функцией кораллового полипа.

-- Но мы отвлеклись, молодой человек.

-- Нисколько. Человек -- тройственное существо: тело, жизнь и разум. Смерть -- привычка тела. И избавляться от неё нужно в теле. А для этого нужно сначала осознать тело.

-- А мы его не осознаём? -- мужчина сжал и разжал кулак.

-- Нет. Мы осознаём разум, вернее, малую часть разума...

Кодрак вдруг замолчал. Имело ли смысл создавать в чьей-то голове ещё одну систему.

-- Я слушаю? -- мужчина ждал продолжения.

-- Извините. Я осёл. Если вас действительно интересует этот вопрос, если вы будете искать, то вы найдёте. А быть испорченным телефоном... Я не хочу.

-- Ничего, я понимаю. Есть за вашими словами какая-то система, которую я не улавливаю. И думаю, не скоро уловлю. Но могу сказать, что ниточку вы мне дали.

-- Возможно, но не я. Саах.

-- О, мне выходить. До свидания. Или прощайте. Саах, говорите?

-- Да. И вам... спасибо.

-- За открытые уши? Хе-хе.

-- За открытую душу.

* * *

Выйдя из вагона прямо в привокзальную толчею, затисканный толпой, оглушённый громкоговорителями, грохотом автомобилей, воем газонокосилок, задыхающийся и мигом покрывшийся липким грязным потом, он решил, что оказался в аду. Собственно, это и был ад, просто его обитатели пока ещё об этом не знали.

Он вертел головой, как одинокий ослепший филин. И сердце его разрывалось от боли, а колени ломило. Пройдя мимо печальных квадратных кустов (привет от безумных озеленителей) по иссохшему газону, выстриженному под ноль и покрытому злой щетиной вместо травы и цветов, он сел под ёлку прямо на слой окурков посреди обёрток от сластей, пластиковых бутылок, плевков и другого мусора. Жить не хотелось и не стоило. Зачем он сюда приехал?