R U Mine? (СИ)

Я повторял слово «нет» через крики и рыдания, пока не вернулись парни. Они ринулись в мою сторону и начали спрашивать меня, что случилось. Я проигнорировал их и продолжил делать то, что делал. В конце концов я успокоился, и парни перестали упрашивать меня тренироваться. Вильям отвез меня домой.

— Ты делаешь нам больно, ты знаешь это? — спросил парень, припарковав машину у моего дома. Я хотел поиздеваться над ним и сказать, что мне плевать. Я хотел плакать. Я хотел, чтобы кто-то ударил меня. Но я сдержал все свои чувства внутри себя и сказал, что сожалею. Правда сожалею.

И тогда я ушел прочь.

Депрессия и Одиночество. Два моих верных товарища, которые погружают меня в мысли о суициде. Верите или нет, я уж было и вправду задумывался, что это единственный выход, чтобы избавиться от этих надоедливых соседей, с которыми я делил свою жизнь уже больше двух месяцев.

По дороге домой я пытаюсь от них оторваться, но они следуют за мной по пятам, как пара наемных головорезов. Депрессия крепко держит за плечо, а Одиночество продолжает изнурительный допрос. Решаю не ужинать — не хочу, чтобы они на меня глазели. Снова ничего не собираюсь есть.

Прохожу в дом, швыряю свои вещи на пол. Но Депрессия лишь мрачно улыбается, садится в мое любимое кресло, кладет ноги на стол и закуривает сигарету, наполняя всю комнату вонючим дымом.

Я курю уже достаточно давно, но так и не перестал ненавидеть этот запах, потому что знаю, как сильно его не любила Эва.

Глядя на нее (Депрессию), Одиночество вздыхает и ложится в мою постель, натягивая одеяло с головой — не раздеваясь, в ботинках. И я понимаю, что сегодня снова мне придется спать в его компании.

У меня все симптомы глубокой депрессии — бессонница, потеря аппетита, беспричинные слезы, хроническая боль в желудке и спине, отчуждение и отчаяние, неспособность сосредоточиться на работе. Ах да, и еще моя девушка покончила жизнь самоубийством.

Заблудившись в дебрях, иногда не сразу осознаешь, что потерялся. Можно очень долго уверять себя, что всего лишь отошел на пару шагов в сторону от тропинки и в любой момент найдешь дорогу назад. Но день за днем тебя накрывает темнота, а ты по-прежнему не имеешь понятия, где находишься, и тогда самое время признать, что забрел так далеко, что не знаешь даже, в какой стороне встает солнце. Я признаю, что нахожусь в кромешной тьме уже несколько месяцев, и я, блять, понятия не имею как выбраться отсюда и есть ли у меня вообще желание что-либо с этим делать. Никто не найдет меня в темноте.

***

Lørdag 18:44

— Как дела? — спросила миссис Эверланн, когда я сел на диван. Я вновь закатил глаза в ответ на ее глупый вопрос, прежде чем ответил, что все отлично. Я всегда так отвечал. — Ребята сказали мне, что ты, ну, обедал с Эвой в раздевалке несколько дней назад, это правда? — спросила женщина, откашлявшись.

— Конечно же они это сделали, — застонал я, уронив лицо в ладони.

— Итак, тогда это правда? — снова спросила она, опираясь немного вперед. Я опустил руки и встретился с ней глазами.

— Нет, это не так. Я просто представил себе это, потому что любил, когда мы обедали вместе, — объяснился я. Я хотел, чтобы она была там. Я действительно сделал это, но знал, что это было просто мое воображение. По крайней мере, на этот раз. Кажется, впервые я правда понимал, что это лишь мои видения.

— Ну, хорошо. Это хорошо, — сказала миссис Эверланн. Я посмотрел на ее руку, когда она начала что-то писать. — Я думаю, мы должны попробовать еще раз и посмотреть это видео уже несколько раз, — через несколько минут она заявила. Если бы со мной был рядом стакан воды, я бы вылил все содержимое на нее.

— Хорошо, — пробормотал я через несколько минут. Казалось, она была довольна моим ответом, так как встала и подошла к своему компьютеру.

— Как давно это было? — спросила женщина, пока мы ждали, пока компьютер запустится.

— Семьдесят три дня назад, — ответил я. Дни шли так быстро, хотя я думал, что они длились целую вечность.

Мне нужно исцеление и покой, а их способно подарить лишь одиночество. Мне казалось, что я постоянно был с кем-то, хотя я нуждался в исцелении, в одиночестве, которое итак было постоянно со мной. Уже семьдесят три дня я иду рука об руку с одиночеством и депрессией.

— Ничего себе. Время идет так быстро, — сказала миссис Эверланн, прервав мои мысли. — Что ты будешь делать, когда наступит сотый день? — спросила она.

— Я не знаю, — солгал я. Я точно знал, что собираюсь делать, но, сука, я не хотел говорить ей об этом. Может быть потому что боялся, что не сдержу слов. Не хочу вновь разбрасываться фразами, не неся ответственности за них.

— Может быть, тебе стоит пойти к ней на могилу? Посадить цветы, — предложила она. Резкая боль ощущалась в груди, когда кто-то упоминал ее могилу.

— Может быть, — ответил я, молча умоляя ее оставить эту тему. Она, казалось, услышала мои мысли и закрыла рот.