Раб

- Твой долг, - кивнул Женкай, но в его голосе под вежливостью скрывалось скорее осуждение, чем согласие. - Ты поступил строго по букве закона.

- Да, закон.., - Керх внезапно разъярился, опять грохнул по столу, вскочил, уронив дубовую скамью, тяжело заходил по комнате. - Да, закон! Закон гласит, что посягнувший на царскую честь должен быть публично сожжен на костре! Вина неоспорима, закон справедлив, а приговор неверен! немного успокоившись, Керх поставил на место скамью, уселся, выпил стаканчик вина, задумчиво произнес: - Двадцать лет ношу корону, сотни приговоров вынес, но такого не было никогда. Душа у меня болит, когда вспоминаю об этом. Больно мне, ох, как больно... Веришь? Хуже, чем я себя приговорил бы, хуже, чем своего сына. Как легко было, когда хотел отпустить его - год назад - как мальчишкой снова стал. Смотрел он мне в глаза тогда, и странное чувство было, как озарение. А теперь - все правильно, а сердце ноет, когда думаю, что он умрет. Не хочу я этого, вот что.

- Так куда проще - возьми да отпусти его! Ты царь, ты не обязан отчитываться, что и почему ты делаешь, сам полчаса назад говорил.

- Нет, - Керх горестно покачал головой. - В том-то и дело, что обязан. На самом деле обязан объяснять все мои поступки, оправдывать все свои действия. Я не могу делать то, что хочу. А тут еще Матрах... Стар я стал, наверное, уже боюсь не то, что войны - даже угрозы ее. Матрах ведь старая опытная крыса, он может все повернуть так, будто я хотел отдать ему опозоренную дочь, решив, что большего он не достоин.

- А у тебя с хитростью всегда нелады были, - протянул Женкай. - Есть у меня одна идея. Простая и ты вроде бы в стороне оказываешься. Нужен мне пяток сильных рабов и твоя печать, чтобы дать им свободу - потом. Одного из них под видом страшного разбойника подсадим в тюрьму поближе к Ксантиву. Оставшиеся устроят налет на тюрьму, выручат своего сообщника, заодно выпустят Ксантива и всех, кто там в тюрьме будет - чтобы никаких подозрений не было. Тебе же все равно преступников освобождать надо - ты же амнистию по случаю свадьбы объявишь, правильно? И все довольны - ты свой долг выполнил, приговорив его, я свой долг выполню, оказав тебе помощь, зять к тебе не придерется и Ксантив в живых останется. Как?

У Керха заблестели глаза.

Ксантив сидел на полу в углу сырой камеры. За толстыми решетками маленького окошка виднелось ночное небо. Тихо... Обычно по ночам тюрьма наполнялась стонами и руганью заключенных, но сейчас их не было. Он остался один.

Он мог бы уйти. Но куда? Куда ему идти? Он мог бы бежать из страны, в Энканосе приютили бы его. И лихие разбойники всегда были бы рады ему, решись он примкнуть к ним. Жизнь продолжалась бы, но куда бы он смог убежать от себя? Его воспоминания... Память жгла его.

В один миг он потерял все, чем жил. Он ни во что не верил, ничего не хотел. Много несправедливости было в его жизни, было предательство, но ничто не могло сломать его. И только Илона...

Он любил ее, она была для него выше всего, даже Богов. Если бы он был жрецом, он бы возвел храм в честь новой богини Илоны, богини счастья, и был бы самым ревностным последователем ее культа. Она была его религией, его дыханием, она забрала его всего - и ушла, разрушив его веру. Он понял, что любил не царевну Илону, а неуловимый образ, фею с ее лицом и именем. Царевна Илона была мелочным, капризным, надменным и пустым существом, чья прекрасная головка была создана лишь для того, чтобы носить корону. Она никогда ни о чем не задумывалась, она не могла существовать вне дворцовых стен. Она никогда не любила Ксантива, она видела в нем красивое молодое тело, которое доставляло ей удовольствие. Как пошло, как цинично это было, но это была правда - она тешила свое изнеженное тело, говорила при этом красивые слова, потому что кто-то сказал ей, что это необходимо. Но за этой похотью, за словами ничего не стояло.

И была другая Илона - богиня. Утонченная, вся сотканная из любви, неземная - та, которую он любил. И вся разница между ними могла быть выражена несколькими словами - царевна была живой, а богиню он придумал. Он целовал богиню, но отвечала ему царевна. Почти год он жил только ей, и все это время был так слеп, что не пожелал увидеть разницу между мечтой и земной женщиной. Да, богиню погубил бы брак со старым царем, но царевна получит именно то, что хочет. Она себя не обманывает, и трагедия разыгралась для одного Ксантива.

Он насильно вырвал царевну из привычной ей среды - и она отомстила ему. Тюремные стены никак не давили на него, но она сделала гораздо хуже. Царевна опорочила, сбросила с пьедестала богиню, разрушила его идеал, отняла смысл его жизни. Она убила его душу. "Такая любовь заслуживает того, чтобы умереть за нее", - как-то сказала Илона. Он и умрет - его ждал костер. Хотя, костер был все время - его душа сгорала, и сейчас уже нечему было болеть внутри. Он умрет, это неизбежно... Илона часто говорила, что готова пойти на костер - но на гибельный помост взойдет он.