Раб

Не удерживаюсь, поднимаю руку, легонько пальцами стряхиваю песчинки. Ямалита чуть поворачивает голову, и, кажется, я к ней наклоняюсь, чувствую аромат, прости, что прикоснулся, не вытерпел… Хочешь — наказывай… Я же не железный…

Кому есть дело до того, какой ты, раб.

— Песок, — поясняю тихо.

— Боже мой, Антер… — так же тихо отвечает. Поворачивается, хочет что-то добавить, глазами своими яркими смотрит, но тут появляются Селий и Халир. Хоть рабыню за собой не тянут. Ямалита выдыхает, отворачивается обратно.

— Лита… — бросается к ней Селий, но от госпожи столько холода исходит — будто это не она совсем недавно так нежно прикасалась к моим плечам.

— Ты извинишь меня, правда? Я же ничего особенного…

— Селий, я с тобой сегодня разговаривать не хочу. Если считаешь, что не сделал ничего особенного — то и вообще не хочу.

Халир толкает его в бок, Селий бормочет какие-то оправдания по поводу того, что она ему слишком нравится, что он теряет голову и вообще чуть ли не жить без неё не может. Что способно заставить свободного человека так себя не уважать?

— Если хочешь, чтобы я тебя извинила, — говорит Тали, — то сегодня меня не трогай! Тогда подумаю.

Селий сникает, но соглашается. Ну да, свободный-то он свободный, а одно её слово, и даже мама не спасёт. Всё-таки в этом отношении Тарин слишком перекособочен. Откуда пошло, интересно? Страх может толкать человека на что угодно, только у каждого своя мера этого страха…

Приходит Свелла с походным медиком в руке, не нравится хозяйке Олинкин поцелуй. Быстро убирает, ну я не в накладе, мне он тоже удовольствия не доставил. Одно и радует, что легко отделался да, может быть, Олинка не накажет своего несчастного раба. Прямо сейчас.

Халир с Селием нас не дожидаются, хотя, по поводу моей щеки, кажется, перешёптываются. К чёрту уродов.

Ямалита возвращает медика Свелле. Выходим, стемнело, вокруг сверкают садовые светильники, обе луны уже на небе — одна зеленоватая, другая красноватая, но совсем немножко. Ямалита подходит к одному из столов, проголодалась, наверное. Кладёт что-то в рот, после вдруг берёт другой кусочек, оборачивается — подносит к моим губам.

— Хочешь попробовать?

Отворачиваюсь быстрее, чем успеваю сообразить. Ещё я у тебя с рук есть начну.

Тамалия

Скоро ночь, как же всё-таки красиво всё оформлено! Свет, тени, везде ощущается эстетика и гармония. Очередная перемена блюд — не удерживаюсь, беру что-то с подноса, я же здесь ничего почти не пробовала, да и есть как-то хочется. Антеру тоже, наверное, хочется…

Предлагаю, отворачивается, что такое, мой хороший?

— Антер… рабов этим кормить нельзя? — уточняю тихо.

— Да кто ж вам запретит…

— А что тогда?

— Ничего. Не голоден.

— Я не отпущу тебя к рабам, извини. Так что лучше съешь что-нибудь сейчас.

— Перебьюсь, — бурчит. Да что ж ты там надумал?

Ладно, как хочешь, до дома от голода не умрёшь. Что-то мне и самой уже расхотелось…

Охи, ахи, госпожа Ямалита вернулась, не обижайтесь на мужчину, что с него взять, у них же выдержки вообще нет… На рабов своих посмотрите, идиоты. Тогда и говорите о выдержке…

Улыбаюсь лучезарно, хвалю виды, восторгаюсь морем, нет-нет, ну что вы, ни на кого не обижаюсь, просто нервная… Не говорю так, конечно, но легенды своей придерживаюсь.

— Пульт давай! — радостно сообщает Халир, подводя к одному из столов на поляне.

— Зачем? — не понимаю, а сердце чуть не останавливается. На столе гора пультов сложена, рабы вокруг выстроились.

— Играть будем!

— С моим рабом? — спрашиваю подозрительно.

— Со всеми! — смеётся уже знакомая мне барышня, волосы неестественно рыжие, платье синее, сложно мне судить о красоте человека, который участвует в этих игрищах. По-моему, она какие-то серьёзные планы на Халира строит и меня едва ли не соперницей сочла. Лица, наряды, улыбки, как же мне от них отвертеться?

— Расскажите наконец, что за игра! — прошу. — Я же не знаю ничего.

— Если простой вариант — перемешиваем пульты, вытягиваешь, нажимаешь, смотришь, свой ли раб закричал.

— И в чём смысл? — спрашиваю.

— Угадавший выигрывает, проигравшему желание какое-нибудь загадываем.

Да, весёлая игра. Такое впечатление, что их привлекает возможность потыкать в пульты чужих рабов.

— Есть ещё усложнённый вариант, — сообщает Олинка. — Можешь делать что угодно с тем рабом, чей пульт вытащишь…

Ну нет, ты моего Антера не получишь!

— А в чём смысл? — повторяю непонимающе.

— Ну как же… ведь чужим рабам просто так нельзя приказывать…

— Ну а где должно быть весело и интересно?

— А тебе что, не весело и не интересно?

— Пока нет. Со своим рабом я и так могу делать что угодно, и не вижу разницы, если я то же самое смогу сделать с твоим. И потом, можно же заметить, у кого какой пульт, это не честно.

— На такой случай выключается свет или накрывается покрывалом, и берётся наугад.

— Ну не знаю… — тяну, господи, что же мне придумать? — А вам не надоедает в одно и то же играть?

— Мы ради тебя хотели, — встревает Свелла. — Тебе же в новинку.

Ох, век бы мне таких новинок не видать!

— Мне не интересно… — пожимаю плечами.