Раб колдуньи

Арья еще немного потянула время, упиваясь волнением и стыдом несчастного, затравленного мужчины, пожмякала его прыщавый зад, а потом медленно сунула ему два пальца аккурат в задний проход.

– Опа! – сказала какая-то дама из задних рядов, но кто именно, я не рассмотрел. – Глядите, подруги, да у него встаёт!

И правда, спрятавшийся было от стыда и позора маленький членик Цезаря Карловича стал на глазах набухать, воспрял духом и быстро превратился из пиписьки-заморыша в некое подобие полового органа.

– Нет, всё-таки педик! – удовлетворённо констатировала Серафима. – У них, у сегодняшних извращенцев, как правило, весь букет присутствует. Сначала они по мальчикам идут гулять, потом и сами не прочь очко своё дырявое подставить кому ни лень, а дальше там уж сам черт ногу сломит в их шпили-вили ориентациях.

– Вполне вероятно… – задумчиво глядя на чиновничий зад, сказала леди Стефания. – Разнузданность нравов, к примеру в Древнем Риме, очень часто служила проявлению во многих представителях тогдашней знати самых невероятных и грязных наклонностей. Которые в иной обстановке, может быть, никогда бы и не проявились. Сейчас похожая ситуация. Власть имущие оскотинились донельзя, и из них попёрло такое говно…

Арья вытащила пальцы из жопы Цезаря Карловича и всадила их снова, на этот раз более грубо и явно поглубже. Мужчина хрюкнул, скривил физиономию, зажмурился и замотал головой.

– Не больно? – с издёвкой спросила его Арья и повторила упражнение.

Она вытащила руку и показала всем три пальца, сложенные вместе. И опять вонзила их в анал жертвы.

Цезарь Карлович на этот раз не стерпел – вскрикнул, но тут же прикусил губу, стараясь молчать. И только когда Арья засадила ему промеж булок всю ладонь, он тихонько заскулил и, кажется даже, заплакал. Во всяком случает слезы я у него видел отчетливо.

Но член его упорно продолжал при этом стоять!

– Прошу! – леди Стефа торжественно передала Евдокии Павловне замок верности. – Сейчас самое время его надеть!

Стоя не очень близко по вполне понятным причинам (честно говоря, боясь попасть под горячую руку или ещё что не менее горячее), я не мог во всех подробностях рассмотреть это устройство. Но пани Евдокия довольно быстро и ловко с ним справилась. Она затолкнула в металлическую клетку пенис своего супруга, и довольно грубо сжав его мошонку, обхватила небольшим обручем его яйца. А крошечный замочек помещался где-то внизу, соединяя обе половинки этой пыточной мышеловки воедино.

Леди Стефа так же многозначительно отдала даме маленькие ключики на крошечном колечке.

– Улыбайся, сука! – почти ласково проговорила продолжавшая тем временем насиловать мужика рукой в жопу, Арья. – Я хочу, чтобы ты при этом улыбался!

***

И опять мы с братом сбились с ног, сервируя стол для завершающего этот день ужина. Подавались холодные закуски и белое вино. Дамы изрядно захмелели (и я опять смутно подозреваю, что вино тут было не главной причиной), раскрепостились окончательно, и обсуждали, нужно ли прямо сейчас хором отстрапонить напоследок Цезаря Карловича или всё-таки стоит отложить это волнительное мероприятие на следующее заседание клуба.

– Да ладно вам, девчонки! – успокаивала всех наиболее бухая Вертухайка. – Опустить – опустили! Выпороли на славу! Ещё и обоссали по кругу! Практически утопили в золотом фонтане, чего вам еще не хватает?!

– Я бы ещё и отлизать дала, – неопределенно помахала рукой Серафимушка. – Кончить охота. Я на взводе, но не уверена, что смогу вот так кончить сейчас…

– Да, отлизать бы я тоже ему дала, – согласилась с ней Вертухайка. – Но страпонить наспех, перед отъездом домой? Никакого же удовольствия! Это ж процесс! Надо на свежую голову, лучше прямо с утра, чтобы никуда не спешить. Да и заснять опять же надо, для Инстаграма. А у меня уже зарядка упала…

Самого виновника торжества (если совсем уж цинично выражаться) поставили посреди комнаты, разодетого во всё дамское, правда неглиже, без платья, и, издеваясь, бросали ему кусочки хлеба, наполовину прожёванное мясо, еще какую-то снедь. И заставляли всё это ловить ртом, как собачку. А если он не успевал – что чаще всего и случалось, – то поднимать с пола (разумеется, также без помощи рук) и съедать.

Раздухарившись окончательно, потребовали, чтобы мы принесли помидоров помягче, и стали кидаться уже ими. В результате всё раритетное нижнее бельё Цезаря Карловича заляпали красными пятнами, особенно в области паха и задницы, и ржали над этим обстоятельством как лошади.

В общем, шальные императрицы Фемдома.

Наша хозяйка тем временем деловито давала Евдокие Павловне практические советы по содержанию мужа-раба в домашних условиях. Я стоял сзади госпожи-повелительницы и потому всё слышал.

– На колени на горох надолго не ставь, – вполголоса вещала леди Стефа. – Это максимум на два часа, да и то пытка несусветная. Это для молоденьких хорошо, которые еще необъезженные. Их ломать надо, там жестокость лишней не бывает. А твой уже в возрасте. Ему суставы беречь надо. Мы его ещё сегодня в пролётку запряжём – покатаешься!