Раб моего мужа

Когда Джеймс утолил свою похоть и ушел, оставив ее одну, Элизабет еще долго лежала на тюке, даже не одернув задранные юбки. Слезы ручьями катились из глаз, лицо горело от оплеух. Вытекающее семя мерзкой струйкой щекотало внутреннюю поверхность бедра, неумолимо напоминая о том, что Джеймс снова одержал верх.

Наконец она с трудом поднялась и побрела к слепящему проему ворот. Ноги подкашивались, и она хваталась за стены и тюки, чтобы не упасть. Оказавшись на улице, Элизабет первым делом посмотрела на Самсона. Тот стоял, понурившись, его руки были прикованы к верхушке столба. Словно почувствовав ее взгляд, он поднял голову. Их глаза встретились, и в груди все сжалось так, что стало трудно дышать.

Сердце заныло от сострадания. Элизабет чуть было не кинулась к Самсону, но увидела, что под навесом кузни стоят Томас, Чак и Билл Браун.

Они гоготали, жуя табак, а, завидев Элизабет, бесцеремонно уставились на нее.

«Они всё знают! Знают, что Джеймс делал со мной в амбаре». — Она суетливо пригладила волосы, вспыхнув от мучительного стыда.

Но в следующий момент Элизабет собрала остатки гордости и расправила плечи. В конце концов, она не виновата, что ее муж такая свинья. Подхватив юбки, она с достоинством направилась к Большому Дому, а внутри все разрывалось от боли за Самсона, прикованного к столбу.

Глава 33

Ночное небо заволокли мрачные тучи, и луна проглядывала сквозь них туманным желтым пятном. Элизабет шла через сад с корзиной в руках, наглухо закутавшись в плащ. Тусклый свет фонаря, которым она освещала себе дорогу, выхватывал из темноты кудрявую листву персиковых деревьев, шелестящую на прохладном ветру.

Сад утопал в глубокой тьме, и каждый шорох заставлял Элизабет вздрогнуть. Ох и натерпелась же она страху, пока выбиралась из Большого Дома! Кто бы мог подумать, что там такие скрипучие половицы! А ведь еще ей пришлось проникнуть на кухню, чтобы взять еду и питье.

Благо, Джеймс под вечер так налакался виски, что Цезарь был вынужден чуть ли ни волоком тащить его наверх. До утра муж проспит беспробудным сном и не заявится к Элизабет посреди ночи, а значит, у нее есть возможность навестить Самсона у столба.

От воспоминаний об экзекуции все внутри сжалось в болезненный ком. Джеймс — просто изверг! Рано или поздно он убьет Самсона или ее. Что же делать? Как вырваться на свободу? Может, бежать?

Но как? И куда? На Север, в Трентон? Отцовского особняка больше нет, но если попроситься к дядюшке Бенджамину?..

Нет, к дядюшке нельзя. Джеймс мигом ее там разыщет и заставит вернуться домой. Да и Самсон… Конечно же, если бежать, то только с ним. Она не бросит его в лапах этого подлеца.

Но Алекс вроде что-то говорил про закон, по которому беглых рабов должны выдавать их владельцам… Значит, в Штатах оставаться нельзя. Нужно ехать в Канаду. Но до замужества Элизабет ни разу не выезжала за пределы Новой Англии, и ей до колик страшно подаваться в чужую страну. Да и деньги… Конечно, в чайнике Брауна еще оставалась некая сумма. Ее хватило бы на первое время, но что потом?

Элизабет привыкла жить в достатке, и понятия не имела, как зарабатывать на хлеб. Допустим, она могла бы шить или давать уроки музыки. Самсон бы тоже что-нибудь подыскал. Но как посмотрит общество на молодую женщину, живущую с чернокожим мужчиной? Будь она богатой, Самсона можно было бы выдавать за слугу и прятаться от людских пересудов за толстыми стенами роскошного особняка. Но Джеймс отнял у нее наследство, и все, на что она может рассчитывать — пригоршня монет, зарытых в чайнике под беседкой.

«Надо посоветоваться с Паркерами, — решила Элизабет. — Может, они подскажут, как поступить».

В просвете между деревьями забрезжили тлеющие угли кузнечного горна. Элизабет прикрыла фонарь плащом и с замиранием сердца прислушалась: нет ли охраны. Но, кроме стрекотания сверчков, ничто больше не нарушало ночной покой.

Она двинулась дальше. И вот, в свете фонаря показался столб и темная фигура, прикованная к нему.

— Самсон? — тихо позвала Элизабет.

— Лиз? — хрипло спросил он.

— Да, это я.

Откинув капюшон, она подошла поближе. Острый запах пота и крови ударил в нос. Ноги уже не держали Самсона, и он, ухватившись за цепи, практически висел на вытянутых руках. Прерывистое дыхание со свистом вырывалось у него из груди.

— Господи, боже мой! — слетело у Элизабет с губ. — Как ты?

— Ты пришла, и мне уже хорошо, — сверкнув белыми зубами, ответил Самсон.

— Тебе больно?

Она поднесла фонарь к его спине. Под корочкой запекшейся крови было трудно отличить старые шрамы от свежих ран.

— Если не шевелиться, то спина почти не болит. А вот руки…

Он дернул предплечьями. Лязгнули цепи. Подняв фонарь, Элизабет увидела, что на распухших запястьях из-под ржавых кандалов сочится кровь.

— Господи! Бедный! — Слезы навернулись на глаза. Элизабет погладила Самсона по курчавым волосам. — Надо тебя как-то освободить! Может Абрам сумеет…

Самсон покачал головой.

— Не стоит. Не нужно рисковать ни Абраму, ни тебе. Я уж как-нибудь продержусь.

Элизабет решила пока не говорить ему о побеге. Сперва нужно все хорошенько обмозговать.