Раб моего мужа

Эти женские штучки — тесные корсеты, громоздкие кринолины, неудобные дамские седла — дико усложняют жизнь. Ни пустить лошадь вскачь, ни пробежаться во весь опор. Да что там говорить, даже полной грудью — и то не вздохнуть.

И тут ее осенило. А ведь все эти приспособления до боли напоминают цепи и кандалы на ногах рабов. Под видом женственности навязывается зависимость и покорность. Женщина или негр — ты слабое никчемное существо, годное лишь на то, чтобы подчиняться господину. Твое имущество, твое тело, дети, которых ты родишь, принадлежат не тебе, а хозяину… или мужу.

«Что ж, такова судьба, — вздохнула Элизабет. — Меня хотя бы не порют кнутом и не заставляют работать, так что мне еще грех жаловаться».

Между тем хлопковые поля сменились кукурузными, и при каждом дуновении ветра листья шелестели словно морской прибой. Когда Джеймс и Элизабет взобрались на пологий холм, перед ними открылась равнина, похожая на одеяло, сшитое из зеленых, желтых и красно-коричневых лоскутов.

— Это все принадлежит тебе? — поинтересовалась Элизабет.

— Нет, мы уже на землях Легри, — ответил муж. — А за рекой начинаются владения твоих разлюбезных Паркеров.

— Почему это «моих»? — хмыкнула Элизабет.

— Потому что они такие же бирюки, как и ты. Живут здесь уже год и почти ни с кем общаются. Муж обычно в разъездах, иногда я встречал его в Мейконе на заседании суда. А жена — затворница, очень редко выбирается в люди. Удивительно, что именно тебя они пригласили к себе домой.

— Ничего удивительного. Они не местные, как и я. Наверняка чувствуют себя здесь чужаками.

— Возможно. Почуяли в тебе родственный дух.

— Тебя это злит?

— Ничуть, если это поможет мне завести дружбу с адвокатом.

Впереди густым частоколом возвышался сосновый бор, и Элизабет была рада наконец оказаться в тени пушистых крон. Но лес скоро кончился, и подковы гулко зацокали по деревянному мосту.

Мутная река с тихим плеском текла среди заросших старыми ивами берегов. За ней простирался пустырь. Трава на нем выгорела, лишь кипарисы и кизиловые деревья сочной зеленью разбавляли ржаво-коричневые цвета.

— Вот недотепы! Как же они запустили поместье! — с нескрываемым презрением заметил Джеймс. — Ума не приложу, почему они не продадут плантацию кому-то, кто лучше разбирается в деле.

— Кому-то вроде тебя? — едко поинтересовалась Элизабет.

— Почему бы и нет? Уж я бы нашел этим землям достойное применение.

Хоть поля и выглядели заброшенными, но обрамленная кедрами подъездная аллея, особняк с белыми колоннами и ухоженная лужайка производили вполне достойное впечатление. Пусть Паркеры и отказались от хлопка, но, судя по всему, деньжата у них все же водились.

Джеймс и Элизабет подъехали к дому и спешились. После «Персиковой долины» показалось непривычным, что на шум не сбежалась толпа чернокожих.

По ступеням сошел пожилой дворецкий. Как ни странно — белый.

— Мистер и миссис Фаулер? — чопорно осведомился он.

— Они самые, — кивнул Джеймс.

— Питер! — кликнул старик, и когда на подъездной площадке появился молодой негр, приказал: — Будь любезен, займись лошадьми.

— Слушаюсь, масса Белл, — ответил Питер.

— «Мистер Белл», — поправил дворецкий и услужливо распахнул дверь. — Прошу в дом.

Паркеры любезно приняли Элизабет и Джеймса и после ритуальной светской болтовни пригласили к столу. За обедом прислуживал мистер Белл, и этот факт несколько удивил Джеймса.

— У вас нет домашних рабов? — поинтересовался он, озираясь по сторонам.

— Нет, мы предпочитаем наемных слуг, — ответил Алекс. — А из негров у нас конюх, садовник и несколько человек для полевых работ.

При слове «человек» по губам Джеймса скользнула ухмылка, но он не стал акцентировать на этом внимание.

— Вы не сажаете хлопок? — осведомился он.

— О нет, слишком много возни, — подала голос Мэйбл и с обворожительной улыбкой пояснила: — Мой дорогой Алекс неплохо зарабатывает адвокатской практикой. Нам вполне хватает на жизнь.

— У нас есть небольшое поле и огород, где мы растим овощи, пшеницу и кукурузу для собственных нужд, — добавил ее супруг.

— И все же немного странно, что адвокат живет в такой глуши, — не унимался Джеймс. — Разве не удобнее было бы поселиться в городе?

— Отнюдь, — улыбнулся Алекс. — Мы пожили в городе достаточно для того, чтобы понять: в деревне нам нравится больше.

— Здесь такой чистый воздух! — подхватила миссис Паркер. — И так спокойно!

— Но вам приходится постоянно быть в разъездах, — заметил Джеймс.

— Да, это не слишком удобно, — согласился Алекс. — Но я привык.

— В последнее время на дорогах стало небезопасно, — добавил Джеймс. — По лесам рыщут беглые ниггеры и прочий сброд.

— Не проблема, я могу за себя постоять.

В комнате повисло молчание, и лишь звяканье столовых приборов нарушало тишину. Жареные цыплята удались на славу, и Элизабет, хрустя поджаристой корочкой, сосредоточилась на еде.

Она невольно поглядывала на Мэйбл: ее яркое канареечно-желтое платье так и притягивало взор. Сама Элизабет ни за что бы не отважилась надеть столь кричащий оттенок, но миссис Паркер с ее гладкой оливковой кожей этот цвет был на удивление к лицу.