Раб моего мужа

Элизабет, кусая губы, опустила взгляд. Ее всю трясло. Джеймс свихнулся! Неужели он и вправду заставит негров заниматься этим у нее на глазах?

— Теперь ты, — велел муж Самсону. — Снимай портки!

Послышался шорох одежды.

— Ну вот, так-то лучше, — заметил Джеймс. — Что же ты не смотришь, любимая? Это представление специально для тебя.

Он схватил Элизабет за волосы и заставил поднять голову.

— Полюбуйся, дорогая. Ручаюсь, ты еще никогда не видела голых африканских самцов.

Она невольно взглянула на обнаженные тела, лоснящиеся в призрачном свете фонаря.

Люси — коренастая, с крутыми бедрами, крепкими ногами и тяжелой грудью, увенчанной большими ареолами черных сосков — смотрела на хозяина исподлобья, ощетинившись как загнанный зверь.

Самсон же стоял спокойно, с гордо поднятой головой. И ему впрямь было чем гордиться. Могучие плечи, развитые грудные мышцы, узкая талия, рельефный живот — его тело напоминало бронзовую статую греческого атлета. С той лишь разницей, что мужское оснащение греческих статуй обычно куда скромнее того, что угадывалось в полумраке между мускулистыми бедрами Самсона.

Вспыхнув от жгучего стыда, Элизабет отвела взор.

Джеймс взмахнул револьвером в сторону негритянки.

— Давай, Люси, сделай так, чтобы у него колом стоял, — приказал он. — Ты же это умеешь.

Негритянка, злобно сверкнув глазами, подошла к Самсону и обхватила рукой его член. Несколько ритмичных движений, и орудие пришло в полную боевую готовность, приняв поистине внушительный размер.

— Смотри, дорогая, и учись, как нужно возбуждать мужчину. — Джеймс держал Элизабет за волосы, не позволяя ей отвернуться.

Впрочем, отворачиваться и не хотелось. Пусть она и сгорала со стыда, но какое-то болезненное любопытство не давало отвести взгляд от блестящей розовой головки, которая то обнажалась, то скрывалась под черной крайней плотью, когда Люси скользила рукой по стволу вверх и вниз.

— Возьми ее сзади, — хрипло приказал Джеймс.

Как ни странно, Люси без возражений и даже как будто с охотой забралась на койку и встала на четвереньки, оттопырив зад. Самсон подошел к ней, положил ей руку между лопаток и медленно провел ладонью вдоль позвоночника.

Люси как кошка выгибалась под его рукой, разве что не урчала, и Элизабет была готова поклясться, что негритянка изнывает от нетерпения. И куда только подевалось ее нежелание рожать Джеймсу рабов?

Самсон неспешно огладил пышные ягодицы, а затем обхватил Люси за бока и вошел в нее. Та сладко всхлипнула, а Элизабет вдруг к своему ужасу ощутила, как горячо и скользко стало у нее между ног.

Такое с ней бывало и раньше, когда она читала пикантные сценки во французских романах и давала волю фантазии… Но сейчас… В грязной негритянской хижине, наблюдая за таким непотребством… Да приличная леди скорее бы выколола себе глаза, чем смотрела бы на подобный разврат!

Вначале Самсон двигался медленно, но постепенно он наращивал темп, и в конце концов стал словно поршень вбиваться в Люси. Его широкую спину испещряли полузажившие шрамы, но взгляд будто магнитом тянуло к упругому, круглому как яблоко заду, ходящему ходуном в такт мощным толчкам.

Стоны, влажные шлепки, острый мускусный запах — все казалось каким-то безумным сном. Реальность будто подернулась маревом — горячим, липким, густым, и закружилась пестрым калейдоскопом, увлекая в бездонную круговерть.

В горле пересохло, на лбу проступила испарина — Элизабет, тяжело дыша, неотрывно смотрела на совокупляющихся рабов. Вот Люси испустила гортанный стон, и по ее телу пробежала заметная судорога. Самсон на секунду замер, а затем снова ускорил ритм.

Джеймс схватил Элизабет за руку.

— Пошли! — хрипло выдохнул он.

— Куда?

Вместо ответа, он заставил ее встать с табуретки и поволок за дверь. В лунном свете виднелся колодец, и Джеймс подтащил Элизабет к нему. Он толкнул ее грудью на сруб и задрал на ней ночную сорочку.

Совершенно неожиданно для самой себя Элизабет податливо выгнула спину. Она услышала, как муж привычно поплевал в ладонь, а затем ощутила, как головка напирает на вход.

— Да ты вся мокрая! — с удивлением пробормотал Джеймс.

Он вошел в нее, и это проникновение сладким трепетом отозвалось внизу живота. Впервые в жизни ей было приятно ощущать в себе мужской член. Перед глазами возник Самсон — голый и распаленный — и Элизабет со стоном подалась назад.

— Боже милостивый! Не узнаю свою жену! — выдохнул муж.

Он начал двигаться в ней резкими толчками, а Элизабет с готовностью подчинилась его напору, представляя, что ее берет не Джеймс, а Самсон. Мысль о том, что она, пусть и понарошку, изменяет мужу, дико завела ее.

Краем глаза она заметила, что в нескольких хижинах засветились окна. Но ей было на это плевать. Она бесстыдно стонала и так ненасытно двигала задом, что шлепалась о бедра Джеймса, на всю длину вбирая в себя его член.

С каждым толчком внутри нарастала горячая волна. Вздымалась, ширилась, набирала мощь. Напряжение стало невыносимым… Святые угодники! Еще немного… Еще чуть-чуть…