Раб своей жажды

Я улыбнулся. В ее голосе явно слышался страх.

Я собрался с силами:

- Доктор Элиот.

- Доктор? - послышалось с неподдельным удивлением. - Я думала, вас нет в живых.

- Мне надо поговорить с вами.

- У меня дверь заперта.

- У меня есть ключ.

Я повернул ключ и, распахнув дверь, вошел внутрь.

Мэри села на постели.

- Что стряслось? - спросила она.

Я улыбнулся, глядя на нее, - и вдруг она поняла, прочла на моем лице, как тогда на лице Джорджа на Хэнбери-стрит, когда она напала на него и попыталась содрать с его щек отметку Лайлы - отметку смерти.

Она вскочила, черты ее исказили ненависть и ужас.

- Нет, - прошептала она, - нет, только не вы.

- Тише, Мэри, - сказал я ей.

Секунду она стояла, словно окаменев, а потом попыталась броситься к двери. Я перехватил ее руку, заламывая за спину.

- Убивают! - закричала она.

И тут голос ее прервался... соскользнул... пролился и закапал на пол тихой, убыстряющейся капелью. Она обмякла у меня в объятьях. Я поднял ее и осторожно положил на постель. Какая она холодная! Я оглядел комнату и увидел разбросанную одежду. Улыбнувшись, я собрал ее и швырнул в камин. Вскоре одежда весело горела, отбрасывая оранжевые и красные тени, в отсвете которых блестела нагая кожа Мэри. Сейчас мы оба согреемся. Сосредоточенно я принялся за работу.

Сырое и пахучее тело Мэри искушало меня поторопиться, но я уже был не новичком, как раньше, - величайшее удовольствие всегда должно сопровождаться терпением.

Я нежно ласкал Мэри кончиком лезвия: отрезал голову от туловища, пока та не повисла на коже, вскрыл живот и вынул все органы, положив руку Мэри на рану, чтобы она сама могла ее почувствовать. Жизни в ней теперь не было, и, полностью очищая Мэри, я рыдал от радости. Когда закончу, не останется и следа от ее болезни. Я проколол ее груди. Если бы она осталась в живых, их бы мог сосать младенец. Правда, в крови не оказалось молока, но я все равно вздрогнул. Болезнь могла распространиться, ребенок мог родиться. Но сейчас уже нет. Для большей уверенности я еще раз проколол груди, а потом аккуратно отрезал их. Я разогнулся. Лицо Мэри в отблесках огня одобряло улыбкой то, что я делаю. Я подумал, что с него скоро слезет кожа, наружу покажутся кости, а она все будет улыбаться - вечно. Я поцеловал ее, представляя, что целую зубы черепа. И вдруг меня охватила внезапная ярость от того, что у нее такое же лицо, как и при жизни. Она заслужила лучшего. Я заполучил ее для лучшего. Взмахом ножа я отсек ей нос. Теперь у нее появились ноздри, как у трупа. Напевая сквозь зубы, я тщательно срезал кожу с ее лба. Плоть оказалась липкой, и мне пришлось срезать и ее тоже. Но спешить не было нужды. Я мог остаться с трупом Мэри на несколько дней. Я взглянул на дверь. Надо запереть ее. Я отошел от постели, нашарил ключ и, подойдя к порогу, нахмурился: мне помнилось, что я не оставлял дверь распахнутой настежь. Я замер, но не донеслось ни звука, кроме потрескивания горящей в камине одежды. Я пожал плечами и толкнул дверь. Нахмурился вновь - она не закрывалась.

Я заглянул в щель. И взор мой встретил чей-то сверкающий взгляд.

- Так вы покончили с ней? - спросил лорд Байрон.

Я попытался захлопнуть дверь у него перед носом, но он вставил в зазор руку. Я почувствовал, что моим слабым усилиям противостоит мощная сила, и отлетел на пол. В проеме возник лорд Байрон, оглядывая комнату. Губы его сжались, и раз, всего лишь раз, ноздри его раздулись в выражении отвращения. Он прислонился к стене.

- Ради всех святых, - пробормотал он, - чем это занимаетесь вы, медики?

Я взглянул на него, потом на лежащую на постели Мэри. На ней играли отблески красных теней, а в самом теле трудно было признать недавно живое существо - осталось освежеванное туловище, покрытое засыхающей кровью.

- Она моя, - заявил я, слегка отступая и продолжая смотреть на противника.

Опершись о постель, моя рука задела что-то влажное. Я глянул вниз: это была печень Мэри, поблескивающая в отсветах пламени. Я взял ее, поцеловал и положил Мэри между ног.

- Вам она не достанется! - вдруг вскричал я и, собрав обрезки кожи, сжал их в руках, баюкая словно ребенка.

- Ради Бога! - воскликнул лорд Байрон.

Я взглянул на него. На его прекрасном лице отразился ужас. А ведь он вампир! Я захохотал еще громче и хохотал, пока не задохнулся от смеха.

Не успел я опомниться, как лорд Байрон схватил меня за запястья. Я взглянул в его полные презрения вольфрамовые глаза и плюнул ему в лицо.

- Во всяком случае я не проливаю кровь, чтобы пить ее, - насмешливо сказал я. - У меня более высокая цель.

- Какая же? - спросил лорд Байрон голосом низким от ярости. - К чему вся эта бойня, Элиот? - Он содрогнулся и швырнул меня на труп на постели. Вы были добрым человеком, Элиот. Сочувствующим человеком. Что с вами случилось? - Он нахмурился. Его нос сморщился, когда он принюхался к моему запаху. - Так я был прав, - тихо прошептал он. - Вы не один из нас. Вы совсем не вампир. Так кто же вы тогда? Кем вы стали?

- А что? Вам какое до этого дело?