Раб своей жажды

Я быстро осмотрел конверт и кивнул.

— И, получив письмо, Весткот сразу потребовал, чтобы вы ехали за мной?

Я опять кивнул.

Элиот вынул письмо из конверта.

— Давайте же посмотрим, что в письме, — пробормотал он как бы про себя, пробегая по бумаге взглядом. — Почерк, по крайней мере, знакомый. Леди Моуберли или Шарлотты Весткот… Что ж, вот оно, письмо, — и он начал читать вслух: — «Дорогой Нэд, ничего не выйдет, ты же знаешь. Тебе меня никогда не победить. Спроси у Джека Элиота — он скажет то же самое, поскольку в глубине души знает это. Но я тебе предлагаю сделку. Мне нужна кровь кого-нибудь из Весткотов, если не твоя, то подойдет кровь любого другого Весткота. Думаю, ты меня понимаешь. Жизнь за жизнь, Нэд, — твоя за жизнь твоего сына. Что скажешь? Сейчас с тобой один из твоих друзей. Отошли его куда-нибудь. Когда увижу, что он выходит, приму это за сигнал твоего согласия на мое предложение и сразу приду к тебе. Очень сожалею, Нэд. Но как ты уже, наверное, понял, я больше не принадлежу себе. Такова есть — или, вернее, была — жизнь. Твоя любящая сестра Ш.».

Элиот медленно сложил письмо, вновь взглянул на Весткота и закрыл глаза.

— Вы думаете, Весткот согласился? — спросил я. — И позволил ей выпить свою жизнь?

— Очевидно.

Меня вновь поразил ужас картины, которую мы застали. Оглядевшись вокруг, я убедился, что Артура все-таки забрали. В комнате его не было.

— Она предала его, — горько произнес я. — Он отдал ей свою жизнь, а она все равно предала его.

Элиот тоже осматривал комнату.

— Я в этом не совсем уверен, — наконец изрек он.

— То есть как это? — спросил я.

— Тут какая-то тайна. — Он показал на дверь. — Видите отпечатки рук, там внизу?

Я не заметил их раньше, но теперь увидел, что Элиот совершенно прав: там были отпечатки рук — крошечные… и окровавленные.

— Их мог оставить только ребенок, — продолжал Элиот, — что подтверждает показания горничной: Артур действительно был здесь. И это не удивительно — Весткот вряд ли добровольно распрощался бы с жизнью, если бы Шарлотта не привела с собой Артура. Но есть предположение, что отпечатки были оставлены, после того как Шарлотта ушла. Когда же еще ребенок мог испачкать руки в крови? Не во время же нападения — это слишком маловероятно. Скорей всего, тогда, когда его бросили здесь с трупом отца. Он тянулся к отцу за лаской, а когда не получил ее — попытался выбраться, царапаясь в дверь. Да, — проговорил Элиот, вновь всматриваясь в отпечатки, — это совершенно очевидно.

— Но в таком случае… — медленно сказал я. — Где же тогда ребенок?