Раб ведьмы

Так и потекла их неспешная жизнь. Днем Ирвин уходил на работу к Юджину, Марика хлопотала по дому, да выполняла мелкие заказы от селян, где простуду у ребенка подлечить, где травяной сбор подготовить. К концу недели рука у Ирвина уже хорошо поджила. Рана перестала гноится и затягивалась.

Густав тоже шел на поправку. Через пятнадцать дней он уже стал передвигаться по дому на костылях и даже начал улыбаться. Новость о том, что в семье будет второй ребенок мужика сначала огорчила, но Марика заверила, что весной он уже на ноги встанет, и все у них будет хорошо. Тем более что Аркашка тоже начал работать у Юджина.

— Аркаша, поди бревна пересчитай в телеге. Тока сзади стой, близко не подходи, — строгим голосом проговорил Юджин.

Проследив, как малец подошел к телеге, как и полагается уже тише произнес:

— Хороший у Густава сын, толковый.

— Хороший, — согласился Ирвин, — ты его резьбе обучи, рисует он хорошо.

— Да? Надо будет посмотреть.

Помимо лесозаготовки Юджин увлекался столярным делом. Работы у него были аккуратными и ладными, но мужчина никак не давалась резьба по дереву, а на некоторые его шкатулки, да комоды так и просилась красивая резная вязь. Такие товары можно было бы выставлять в рыночный день на продажу по дороже или даже возит в город.

Сам Ирвин давно мечтал резьбе обучится, но никогда об этом не заговаривал. Раб должен работать, мужик должен в первую очередь семью обеспечить, а парень видел, что избушка у ведьмочки требовала больших вложений.

«Вот как потеплеет, — думал про себя раб, — второй этаж переберу. Щелей видать много, вот и выстуживает за ночь все. Летом может и до первого этажа доберусь. Год службы закончится, и она меня освободит, а осенью и свадебку сыграем. Главное успеть дом утеплить, дети пойдут им тепло нужно, эх новый бы дом срубить, маленькая у Марики избушка, а деткам места много надо». Мысли эти всегда отдавали теплом в душе.

Мужики в разговорах Ирвина поддерживали. Девушку все в деревне любили и считали Ирвина для нее лучшей партией. Как-то ни у кого и мысли не возникало, что ведьмы замуж не выходят. Один Арти посмеивался да подшучивал.

— А ты Ирвин так уверен, что освободит? Зачем ей это? Ты пока раб, всегда при ней, никуда не денешься. Ведьма своего никогда не пустит.

— Эх, Арти, много ты в женщинах понимаешь, — отвечал ему Юджин, — ты вроде, как и не раб, да и бабенка твоя не ведьма, а держит тебя пуще пса на поводке.

Мужики захохотали, а аристократ пятнами покрылся.

— Много ты Юджин понимаешь. Пусть гуляет пока хочется, нам торопится не куда.

— Ну да, пусть гуляет, — смеялся лесоруб в ответ, — так глядишь себе муженька и нагуляет. Кто ей хвост-то прижмет.

Ирвин никогда Арти не отвечал, у лесорубов любимое дело было над аристократом подшучивать и все его колкости про ведьму и раба всегда переходили к больному для парня вопросу. Элика никак не соглашалась выйти замуж за Арти, хоть и от ухаживаний его не отказывалась. Саму дочку главы Ирвин за зиму видел лишь однажды. К Марике она не заходила больше, стыдилась видать. А пришла девушка как-то в лес, причем жениха ее в этот день не было.

— Зачем пришла? — хмуро спросил Ирвин.

— К тебе, — девушка стояла, опершись спиной о ствол дерева в паре шагов.

— Зачем пришла? — переспросил ее парень.

— Давно не виделись, Ирвин, соскучилась, — девушка лучезарно улыбнулась парню. Тот лишь скривился в ответ, и улыбка с ее лица тут же стерлась, — я извинится хотела, — она глазки опустила, а на щечках заалел стыдливый румянец — прости меня, Ирвин, я была не права.

— Не у меня ты должна прощения просить, Эли, — покачал он головой, — не у меня. Я лишь раб и права слова не имею. А вот подругу ты свою предала.

— Я боюсь к ней идти, — честно призналась девица — завидую я ей, понимаешь. Жутко завидую.

— Ведьме? — уточнил опешивший парень.

— Да пусть и ведьме. Хорошая она, все ее любят и ценят, все у нее получается, все у нее есть. И ты есть. А я может тоже так хочу. Что бы такой как ты у меня был.

— Эли, — он тяжело вздохнул. Хотелось девушке многое сказать. Глаза бы ей раскрыть на то что дурочка она и своего счастья в упор не видит, а на чужое заглядывается, но Ирвин сдержался. Не в правде раб указывать аристократке на ее ошибки, а потому он лишь попросил, — уйди. По-хорошему тебя прошу уйди.

Девушка ушла, а не хороший осадок остался. С Марикой они тот случай не обсуждали. Как-то так получилось, что оба решили просто забыть о произошедшем и жить дальше. Главное для Ирвина было, что его Марика простила, а о взбалмошной подруге он и не думал.

Глава 17

Весна в этот год пришла ранняя и принесла с собой много воды и грязи. Теплое солнышко с первых дней припекало так, что все таяло, и ручьи текли по всей деревне, создавай проблемы селянами и ведьмочке.

— Совсем подпол затопило, — жаловалась ведьмочка принимая у Ирвина банки с соленьями и корзины с корнеплодами.

— Ничего, хозяюшка, — ободряюще улыбался парень, воду вычерпаем, подпол просушим. Я там уже канавку выкопал, больше вода под дом не пойдет. Да и погода стоит такая, что быстро все растает. Скоро лето!