Раб великого султана

Вскоре у возвышения, на котором восседал Хайр-эд-Дин, выросла огромная куча тканей, сундуков и ларей с пряностями и дорогими благовониями, серебряной посуды и золотых украшений, корзин с фруктами, а также целая гора монет, ибо даже самые бедные горожане желали подарить освободителю хотя бы одну серебряную монетку. Однако Хайр-эд-Дин глядел на растущую гору подношений равнодушным, скучающим взором. Его кошачье лицо помрачнело и с каждой минутой становилось все угрюмее. Наконец он поднял руку ладонью вверх и проговорил:

– Я знал, что Алжир – город бедный, но не предполагал, что настолько. И лишь теперь я воочию убедился в вашей нищете. Во всей этой куче я не нахожу ни одного подарка, о котором бы просил и который обрадовал бы меня. Признаю, я не ставил никаких условий моего возвращения, но все же предполагал, что вы учтете мои желания и не забудете об этом скромном подарке. Тканей, золота, драгоценностей и рабов у меня и так в избытке.

Собравшиеся оцепенели от этих слов, но Абу эль-Касим, больно ущипнув меня за плечо и сильно толкнув локтем в бок, стал пробираться сквозь толпу к возвышению, на котором сидел Хайр-эд-Дин. А когда мы встали лицом к лицу с освободителем, Абу, скромно потупив глаза, проговорил:

– Я – всего лишь бедный торговец пряностями и дешевыми благовониями, однако с огромным нетерпением ждал твоего прибытия, владыка морей. Не презирай меня за нищие одежды, о защитник престола. Обрати свой взор на этот прекрасный дар! Я убежден – ты благосклонно примешь его. Я также не сомневаюсь, что ты вознаградишь меня по заслугам.

Люди уже давно привыкли видеть в Абу эль-Касиме шута. Теперь всем стало интересно, какую же проказу придумал он на сей раз, и уже прикрывали рты руками, чтобы сдержать смех, но улыбки замерли у всех на устах, когда, повинуясь знаку Абу эль-Касима, я сдернул платок с золотого блюда, а Абу схватил за волосы голову Селима бен-Хафса и поднял ее высоко вверх, чтобы Хайр-эд-Дин и все в мечети смогли ее увидеть.

Когда-то Селим бен-Хафс причинил много зла Хайр-эд-Дину. После смерти старшего брата Бабы Аруса, носившего прозвище Барбаросса, Хайр-эд-Дину, еще совсем неопытному юноше, пришлось бежать из Алжира, унося лишь то, что было при нем. И только два десятивесельных судна были в его распоряжении. Не удивительно, что отрубленная голова заклятого врага вызвала у Хайр-эд-Дина взрыв безудержного, злорадного хохота. В восторге всплеснув руками, Хайр-эд-Дин воскликнул:

– Ты отгадал самые сокровенные мои мысли и желания, дорогой торговец пряностями, и твой дар возместил все потери, сравнял все мои счеты с этим городом. Скажи, как зовут тебя, чтобы я мог вознаградить тебя по заслугам.

Абу эль-Касим скорчил рожу и возбужденно ответил:

– Я – Абу эль-Касим. И прошу, не презирай меня из-за этого простого имени. Будь также уверен, что твоя радость – для меня высшая награда, и, не желая обидеть тебя, я смиренно приму все, что ты изволишь подарить мне. Золотое блюдо, как ты сам понимаешь, не является неотъемлемой частью моего подношения, поэтому я надеюсь, что ты позволишь мне оставить его себе в память о нашей встрече. По правде говоря, блюдо весит немного, да и золото не высшей пробы, и кажется мне, что, принимая его в дар от тебя, я все же остаюсь внакладе.

Владыка морей Хайр-эд-Дин долго не сводил глаз с головы своего врага, а потом, широким жестом указав на гору даров у своих ног, проговорил:

– Возьми себе весь этот хлам, Абу эль-Касим, мой верный слуга, и по собственному усмотрению раздели его со своим рабом. Те же, кто пожертвовал мне эти дары, пусть отнесут их к тебе домой, чтобы всем было понятно, сколь высоко я ценю тебя. От писца получишь перечень всех этих предметов, чтобы ты мог проверить, не обокрали ли тебя по пути.

Даже Абу эль-Касим онемел от такой щедрости Хайр-эд-Дина, а толпа с уважением зашумела. Ибо тот, кто столь щедро вознаграждает своих слуг, должен быть поистине великим владыкой.

Однако Хайр-эд-Дин довольно быстро пришел в себя, покосился на огромную кучу даров у возвышения и добавил:

– Разумеется, ты должен заплатить в мою казну десятину, точно так же, как корабли отдают десятую часть своей добычи, а купцы десятую часть товаров. Кроме того…

Перепуганный Абу эль-Касим тут же обрел дар речи – и заголосил, тонко и визгливо, перебивая Хайр-эд-Дина. Торговец изливал потоки благодарностей, я же в меру своих сил помогал ему, мешая владыке морей говорить и добавлять ряд новых требований. Хайр-эд-Дин смягчился, погладил рыжую бороду и оглянулся вокруг. Тогда вперед выступил муфтий и сказал:

– Аллах благословит щедрых людей, и ты, Абу эль-Касим, не собираешься, наверное, унести отсюда ничего, пока мечеть не получит пятой части этого золота и серебра и десятой части остальных даров. Я призываю почтенных купцов города Алжира оценить дары по справедливости, чтобы все свершилось, как подобает.

У Абу эль-Касима вытянулось лицо, когда он услышал эти неумолимые слова. С упреком взглянув на Хайр-эд-Дина, торговец благовониями простонал: