Раб всех моих желаний

– Вероятно, у вас что-то не состыковалось. И потом, тебе сподручнее было бы действовать одной, завладев деньгами Дианы. Они же у тебя, правда?

Галя сидела, опустив ресницы. На ее лице отразились растерянность и злость. Гоголев подбадривал бывшую подругу:

– Ну, давай. Признавайся! Ты же знаешь, я все равно никому не смогу ничего рассказать.

– Верно. – Сомова наконец взяла себя в руки. – Ты все правильно угадал. Дело в том, что бедняжка влюбилась в тебя и отказалась от дальнейшего развития нашего плана. Вероятно, она решила: ты для нее – лучшая защита, чем я. Назначая тебе свидание на обрыве, она призналась мне, что собирается открыть тебе правду. В тот момент я и решила ее устранить. Тем более что появился еще один кандидат на роль ее убийцы – отец того несчастного мальчика. Короче, на меня никто бы не подумал.

Владимир ахнул:

– Как у тебя хватило смелости…

Девушка нервно хихикнула:

– Это было очень просто! Я подошла к ней и сказала, что понимаю ее и сама хочу с тобой пообщаться. Произнося эти слова, я все больше наступала на нее, отодвигая ее к краю обрыва. Наверное, в самый последний момент она что-то почувствовала и схватилась за ветки куста… Признаюсь тебе: я чуть с ума не сошла от страха! Ведь с минуты на минуту должен был появиться ты! Диана оказалась на удивление сильной, однако новые сандалии на скользкой подошве, купленные, кстати, в самом дорогом магазине, подвели ее. Борьба окончилась в мою пользу. Я уже слышала скрип песка у тебя под ногами и еле успела юркнуть в заросли маслины.

Гоголев сжал кулаки.

– Господи, что ты натворила! И убийство Красовского – тоже на твоей совести!

Сомова хитро улыбнулась и призналась:

– Верно. Только на меня у милиции ничего нет. Я посоветовала бы тебе выполнять мои указания, чтобы не попасть за решетку.

Он промолчал, но это ее не остановило.

– Захочешь меня убить – знай: я приняла все меры предосторожности! У одного юриста, любящего деньги, лежит письмо с уликами, которое в случае моей смерти или пропажи следует передать в милицию. Это раздавит тебя, как клопа. Так что молись, милый, чтобы я была жива и здорова!

– Хорошо. – Гоголев умоляюще посмотрел на нее. – Галя, послушай меня: теперь, когда мы выяснили отношения, давай разойдемся с миром!

Она прищурилась:

– Это как?

Мужчина попытался взять ее холодные руки в свои.

– Мы оба сделали много глупостей в этой жизни. Я очень виноват перед тобой. А потому я дам тебе еще денег. Но после этого мне хотелось бы больше никогда о тебе не слышать!

Девушка пристально посмотрела на него и вдруг задорно рассмеялась:

– А ты большой шутник! Именно таким образом твои дела и устраиваются, правда? Ты оставляешь за собой славу именитого писателя, хотя романы написаны не тобой, и вообще ты – бездарь, каких поискать, иначе не стал бы рыться в чужой квартире в поисках рукописей! Ты женишься на дочери местного олигарха и остаешься в полном шоколаде. Этого ты хочешь?

Он ничего не ответил. Девушка снова заговорила:

– Однако так не получится, слышишь? Ты сломал мне жизнь! А я сломаю твою. Я уничтожу тебя морально, а физически это сделает тюремная камера, куда ты непременно попадешь за эти два убийства. Я не дам тебе жениться на Лизе и развею миф о талантливом писателе Гоголеве! У меня есть доказательства, что эти романы писал не ты.

Что-то оборвалось в душе у Владимира. Но он попробовал бороться:

– Почему ты считаешь свою жизнь загубленной? Ты еще молода. И найдется множество мужчин, готовых сделать тебя счастливой.

Она холодно посмотрела на него.

– Ошибаешься, милый! Помнишь, в тот день я говорила тебе: мне нельзя делать аборт, потому что больше я не смогу иметь детей. После того злосчастного выкидыша я была у врача. Он вынес приговор – детей мне не видать. Это ты называешь счастьем?! Благодаря тебе я – женщина-пустоцвет! Далеко не каждый захочет связать со мной свою жизнь. Я должна выбирать между такими же – неспособными иметь детей – или возможностью растить чужих. Может быть, это – счастье?

Гоголев молчал. Галина продолжала, видя его смущение:

– Нет, дорогой! Шоу продолжается. Я вытрясу тебя всего до копейки, опозорю и не позволю тебе жениться на любимой девушке. Это мой вердикт, и он не подлежит обжалованию. А теперь – пошел вон отсюда!

Черное дуло пистолета снова уставилось ему в грудь. И все же он медлил.

– Пошел вон, – повторила Сомова. – Или я заору на всю улицу, и соседи вызовут милицию. И не мелькай больше на моем горизонте, пока я сама этого не захочу. Лучше готовь очередную партию денег.

Владимир медленно встал и направился к калитке. Девушка шла за ним, подталкивая его в спину оружием.

– До свидания, неудачник! – С этими словами деревянная дверь со скрипом захлопнулась.