Раба любви, или Мне к лицу даже смерть

Все замолчали и уставились на меня, как на привидение. Я подошла к окну и присела на подоконник.

– Кто не верит, может посмотреть. Мой фиолетовый «Опель» припаркован у приемного отделения.

Все, кроме Таньки, бросились к окну. Встретившись с ней глазами, я опустила голову.

– Машенька, откуда у тебя все это? – запричитала баба Люба. – Красивый костюм, туфли, сережки, кольца, иностранная машина! Где ты теперь работаешь? Неужто в другой больнице так хорошо платят? Разве можно все это заработать за такой короткий срок, да еще в государственном учреждении?

– Нет, баба Люба. Ты сама прекрасно знаешь, что нельзя. В государственном учреждении нельзя заработать даже на пропитание, не говоря о чем-то другом. Я с государством в игры на выживание больше не играю. Каждый раз цены поднимают и смотрят, сдохну я или выживу. Выжить-то можно, если одни макароны жрать да в стоптанных сапогах ходить, но с меня хватит. Я не животное, чтобы на мне эксперименты проводить. Я хочу по-человечески пожить, а не прозябать, как раньше. Я теперь в частной фирме работаю и получаю нормально.

– А что за фирма? – чуть ли не хором спросили девчонки.

– Коммерческая тайна. Я документ подписала о неразглашении, поэтому лишних вопросов прошу не задавать.

– А может, на этом предприятии и для меня местечко найдется? – поинтересовалась баба Люба. – Машенька, ты же меня знаешь, я никакой работой не побрезгую. Могу любой туалет вымыть.

– Нет. С местами там напряженка, – улыбнулась я.

– Так ты поговори со своим начальством, авось найдется местечко.

– Хорошо, поговорю, – не стала я расстраивать бабулю.

– Она у нас замуж вышла, – язвительно произнесла Танька и насмешливо посмотрела на меня.

Я пришла в замешательство, но затем, взяв себя в руки, вызывающе посмотрела на Таньку и спокойно произнесла:

– Нет, Таня, у тебя устаревшая информация. Я уже развелась.

– Так быстро?

– Так получилось.

– А в чем же причина?

– Молодые, горячие, не сошлись характерами.

– Ты что, Машенька, замужем была? – удивилась баба Люба.

– Была, только совсем недолго. Такой скоротечный брак. Ладно, мне пора.

Я встала, посмотрела на раскрасневшихся девчонок и раздала всем по сто долларов.

– Что это? – охнули они в один голос.

– Считайте, что это материальная помощь. Я же знаю, что такое в нищете прозябать. Пусть маленькая, но радость.

Баба Люба принялась рассматривать стодолларовую купюру, смахивая платком слезы.

– Баба Люба, ты что? – испугалась я.

– Машенька, ей-богу. Кому скажешь, не поверят. Троих внуков воспитала, а сто долларов первый раз в жизни в руках держу. Завтра деду покажу, удивится. Подумает, что на панель старая ходила, – засмеялась она. – И что я с ними делать-то буду?

– В чулок положишь или в обменном пункте сдашь, – дружно ответили девчонки.

– А возьмут?

– Еще бы, выхватят! – пробасил анестезиолог, пряча деньги в карман.

Я спустилась к машине, достала из багажника бутылки, купленные несколько дней назад, и принесла в ординаторскую.

– Это вам. Выпейте за мое здоровье.

Распрощавшись с бывшими сослуживцами, я посмотрела на Таньку.

– Таня, пошли спустимся в машину.

– Зачем?

– Прокачу по вечерней Москве.

– Я не могу. Я на работе.

– Работа не волк, в лес не убежит. Я заберу тебя ровно на час.

– Пойди покатайся, – встряла баба Люба. – Тяжелых в отделении нет. Девчонки присмотрят, ни за что не переживай. Танюша, ты же, кроме метро и автобуса, ни на каком транспорте не каталась. Иди с Машенькой.

Танька встала и пошла со мной. Мы спустились вниз. Я открыла переднюю дверь и пригласила подругу сесть. Танька села, не выражая никаких эмоций. Я включила мотор и положила перед Танькой пачку сигарет с ментолом.

– Кури.

– Можно я буду курить свои? – тихо спросила она и достала пачку «Магны».

– Но ведь мои круче? – Я посмотрела в зеркало и выехала за ворота больницы.

– Маша, извини и пойми меня правильно. Ты больна, я не хочу рисковать.

– Понятно, – зло буркнула я и бросила свою пачку в бардачок. Затем, перегнувшись через Таньку, показала ей, где находится пепельница.

– Ты обиделась?

– Нет. СПИД научил меня ни на что не обижаться. Я привыкла к тому, что являюсь неполноценным человеком, или, проще говоря, человеком второго сорта.

– Хочешь, я буду курить твои сигареты? – жалобным голосом спросила Танька.

– Кури свои. Мне больше достанется, – выдавила я улыбку, но она вышла какой-то неестественной.

Танька расслабилась и откинулась на спинку сиденья.

– Никогда не ездила в импортной машине!

– Я тоже стала ездить на такой совсем недавно.

– Откуда у тебя эта тачка?

– Я же сказала, что устроилась на работу.

– Я звонила тебе несколько раз, но по твоему адресу живут совершенно другие люди.

– Квартира продана.

– Ты продала свою квартиру? Теперь понятно, откуда у тебя деньги. Где ты теперь живешь?

– На Чистых прудах. У меня трешка. Сто тридцать квадратов. Приезжай в гости.

– Сколько квадратов?

– Сто тридцать.

– С ума сойти! Господи, да зачем тебе столько? И потом: не могла же ты эту квартиру купить! У тебя же на окраине была хрущевка…