Рабочая гипотеза

– Я понимаю, но Шаровский, боюсь, не поймет. Ты, например, до конца не понял. Помнишь твою шутку: не плохо бы еще иметь пару исследователей, контрольных по отношению к нам? Я применяю нечто подобное: ты будешь служить контролем для меня, я – для тебя. Кстати, именно эта шутка и помогла переделать методику. Работала над диссертацией – знала, что методика несовершенна, копила материал, но изменить не удавалось. А тут осенило…

– И превосходно. Но, извини, из твоих бумажек ничто не следует. Ты не обидишься, если я немножко подредактирую?

– Хоть заново перепиши! – Сейчас Елизавета очень сговорчива.

Вскоре новую методику, которая, уж конечно, меняла кое-что в плане работы, смотрел Шаровский.

– Елизавета Михайловна, вам можно простить все прегрешения, – сказал он, и это была высокая похвала.

О плане в целом Иван Иванович тоже высказался положительно:

– Переделывать в соответствии с методикой Фока – Котовой будете в ходе работы.

Румянец на лице Елизаветы Михайловны погасил даже веснушки.

Весть о том, что Котова усовершенствовала методику Фока, дошла до Лихова на другой день: такие вещи узнаются сразу же.

– Кто это Котова? – спросил он, хотя, конечно, прекрасно ее помнил.

Эта сумасбродная девчонка еще несколько лет назад пробила первую брешь в «китайской стене», которой отгородил Лихов свою кафедру от лаборатории Ивана Ивановича. Студентка четвертого курса, она пришла к нему, заявила: «Буду делать диплом в академии».

– До диплома вам еще далеко, – отсрочил щекотливый разговор Лихов.

Котова не возражала, и он об этом забыл. Но через год выяснилось, что половина дипломной работы у этой девицы уже сделана: вечерами она торчала в академии, и старый дурак Шаровский ей всячески потакал. А теперь…

«Без любезного разрешения Котовой не обойтись!» – говорили сотрудники и лаборанты, и Лихов, поминутно слыша эту фразу, злился, кляня все на свете, в том числе и эту выработанную научной этикой формулу: нужно просить не просто разрешения, а именно любезного разрешения! Методика неопубликованная, и применять ее допустимо только в том случае, если можно будет потом в статье написать: «Пользуясь любезным разрешением КБН Е. М. Котовой…» Уж эта научная этика!

Чтобы успокоить себя, Лихов придумал про Шаровского анекдот: «Собрались звери на совещание. «Как дела у слона?» – спрашивают. «Какие уж там дела! Перефокали Фока, и больше ни фока…» Анекдот утешал его лишь несколько минут: слабый получился анекдот, неаппетитный какой-то, даже никому не расскажешь. Ничего не поделаешь, придется просить любезное разрешение у свиристелки: не применять же методику в устаревшем виде! И ведь усовершенствование-то… Хотя, впрочем, усовершенствование коренное.

Не только Лихову, но и Титову нужна методика. У Титова, доктора наук, – отдельная группа. Отношения с Шаровским у Титова натянутые, однако начальство начальством, а сотрудники между собой ладят.

– Слушай! – первым является Гиви Сохадзе, милейший и добрейший грузин с разбойничьими глазами, аспирант Титова. – Кавказ поедем, инжир кушать будем – выходи за меня замуж!

– Выйду, только чуть позже – я еще слишком молода и наивна… Ты пришел, чтоб сделать мне предложение?

– Почему предложение? Методика, сама понимаешь, – выходи за меня замуж…

Получив разрешение и подробную консультацию, Гиви уходит. Но дверь закрывается ненадолго. Теперь на пороге появляется Мезин, титовский сотрудник – воплощенная скромность. Ему тоже дают разрешение – так не бывает, чтоб кто-либо кому-либо разрешения не дал, – но Мезин не спешит уходить: ему хочется пожаловаться на злодейку судьбу:

– До чего ж надоело ездить на реактор с мышами шефа! Год за него облучаю!

Леонид не разделяет еще всеобщей неприязни к Титову, напротив, и к нему, и к Мезину, да и ко всем прочим «нейтронщикам» относится с уважением: как-никак люди работают с самыми опасными из лучей. Но Елизавета к таким вещам менее чувствительна, да и Титова знает получше.

– Выходит, облучая за шефа, вы забрасываете собственную свою тему. Диссертационную?

– Да, диссертационную. Но я не забрасываю: когда есть время – работаю.

– А чем заняты лаборанты? Ведь у Титова три лаборанта. Три! Почему не облучают они?

– О, у них много других дел!

Из этого разговора Леонид узнает немало для себя нового: оказывается, постановка работы в группе Титова совсем иная, чем у Шаровского, в лаборатории в целом. Он уточняет:

– Скажите, Дмитрий Семенович, сколько тем разрабатывает ваша группа?

– Четыре. Тема шефа, две совместные темы шефа с Николаевым и Зотовой и моя, диссертационная.

– К каким темам прикреплены лаборанты?

– Два у Титова и один у Николаева.