Рабочий день

Еще перед проходной кто-то за ним все время шел, громко и четко, почти по-военному стуча каблуками. Краем глаза, не оглядываясь, он заметил: это женщина, приземистая и с кошелкой в руке. Но женщина и сухой преследующий стук существовали в его сознании раздельно. Он повернул к проходной, она свернула за ним, и ему показалось, что ей от него чего-то нужно. Проходную он миновал, услыхал за спиной, как охранница остановила женщину, и даже возликовал: ага, вот тебе, чтоб не пугала честных людей! Но уже на территории завода стук опять начал его преследовать. «Наваждение», — мелькнуло в его сознании, и, когда стук каблуков стал невыносимо близким, а чужое дыхание, уже слышимое, замерло — она, наверное, открыла рот, сейчас спросит что-то, и тогда откроется, что он здесь чужой, — он не выдержал: обернулся и беззвучно выдохнул в лицо испуганно попятившейся от него женщине: «Я из другой организации! Я ничего здесь не знаю!» Разрядившись таким образом, он повернулся и пошел дальше, повторяя про себя заклинания для собственного успокоения: «Спокойно, спокойно. Хоть ты и Юлий, но не Цезарь. Слишком серьезно — играй, играй!» А ритм каблуков, до этого властный и даже насмешливый, сбившись, потек в сторону, в сторону и постепенно затих за углом здания. И ему открылось все сразу: штабеля бревен, досок, кучи щепы и белых, как снег на солнце, опилок и на их фоне красные кирпичные цеха и металлические конструкции эстакад, башен и труб, бьющий в ноздри крепкий скипидарный запах и запахи масляной краски, бензина и креозота, потом — шум от движения и трения древесины и железа; и только потом уж — движущиеся среди всего этого люди.

Он наконец остановил прохожего в спецовке — тот нес под мышкой шестерню — и спросил, как пройти туда, где есть токарные станки. Прохожий показал. Он пошел, куда показали, и вошел в распахнутые ворота. В помещении стояли станки. Он подошел к одному из рабочих, тот что-то делал на небольшом стареньком станочке.

— Простите, я из другой организации и никого здесь не знаю, — обратился к нему пришелец, называющий себя Юлием. — Понимаете, мне нужно сделать большое деревянное яйцо, вот такое примерно, — он показал пальцами обеих рук овал длиной сантиметров в двадцать. — Вы бы не смогли?

Станочник посмотрел на овал, потом куда-то в сторону, при этом лицо его было непроницаемым, и Юлий никак не мог угадать, как ни старался, — понял он или нет, о чем разговор?

— Почему это не смогу? — наконец разлепил губы станочник.

— Вот и хорошо, даже чудесно! — поддержал его Юлий. — Но понимаете, заказ у меня частный, я не знаю, сколько это стоит.

— А сколько дашь? — Взгляд станочника наконец перестал ускользать, остановившись на пришельце.

— Червонца хватит?

— Четвертак, — сухо сказал станочник.

— Н-ну... что ж, в этом есть своя сермяжная правда, — уныло кивал головой Юлий. Ему казалось, что червонца за точеную болванку за глаза довольно, но, видимо, он чего-то недопонимает? Во всяком случае, выхода нет.

— А когда вы сделаете? — спросил он.

— Приходи через неделю в эту же пору.

— Н-нет, этот срок меня не устраивает.

— Ну, три дня хватит?

— Тоже нет. Нельзя ли завтра?

— Нет, нельзя. Не буду же я тебе на сверлильном точить! Я его в другом месте делать буду.

И тогда Юлий — ему пришла мысль, что он и сам может поискать умельца в другом месте, — сказал «до свиданья», повернулся и пошел.

У кого-то спросил, как найти начальника цеха, и кто-то куда-то показал. Так он пришел в кабинет, в котором сидел начальник цеха. Кроме начальника там были еще люди, мужчины и женщины, но начальника он узнал сразу — тот сидел за письменным столом; остальные сидели за длинным простым столом сбоку или на стульях у стены. Начальник что-то говорил, остальные записывали. Было понятно, что он начальник, не только потому, что он сидел за письменным столом и говорил, а остальные слушали. Серый костюм, и серый ворот рубахи, и галстук какого-то неопределенного цвета, и широкое лицо с небольшими немигающими глазами, и даже прикрытая светлыми волосками плешка на темени — на всем лежала неподвижная печать напускной строгости и отчуждения.

— Здравствуйте, — сказал, войдя, Юлий. — Извините, я из другой организации и никого здесь не знаю...

— Кто вы такой? — оглядев его, строго спросил начальник.

— К вам, наверно, никогда еще не обращались цирковые артисты? Я артист цирка.

— К-как... К-как... — что-то хотел и не мог сказать начальник.

— Цирковой клоун Юлий Залусский. Понимаете, мне понадобилось для реквизита большое деревянное яйцо...

— К-как вы сюда попали? — наконец сказал начальник.

— Я же сказал, что я артист цирка, — развел руками пришелец и улыбнулся. — Могу превратиться в мышку и пролезть в щель.

— Вы пьяны! — проговорил начальник.

— Нет, я не пьян. Насчет мыши пошутил — прошел через проходную, — начал оправдываться клоун. — Видите ли, мне надо где-то сделать яйцо. Примерно такого размера, — показал он.

— Нет, вы все-таки пьяны, — сказал начальник.

— Уверяю вас, я не пьян, — ответил Юлий.