Рабочий день

— Это верно, — вздохнул Моргунов. — Но у меня такой характер — не могу без свидетелей, не могу шепотом. Мне обязательно громко надо, чтобы кругом люди, чтоб как праздник было, чтоб кругом болтали, шутили, смеялись!

— Послушай, ну что я-то там буду делать? — с легким раздражением спросил Правоторов и пожал плечами. — Я не шутник.

— Ну выручи, а? Будь другом.

* * *

Пока шли, Моргунов жаловался на судьбу, рассказывал про свою работу, про районный поселок, в котором живет. Правоторов слушал, а сам все старался представить себе эту Аннушку, к которой сейчас шли, чувствовал себя неловко и втайне надеялся, что все обернется шуткой, в стиле Моргунова — он это умел.

Моргунов первым вошел в производственный отдел и крикнул:

— Привет труженицам околопроизводственного отдела! Сегодня я без шоколада — шоколад за мной!

В просторной комнате сидели за столами четыре женщины. Начальника отдела не было. Женщины оживились. У Правоторова отлегло — Моргунов умел обойтись с ними, и сегодня он был в ударе. Между тем Моргунов заломил шляпу и принялся целовать всех по очереди. Начался хохот, возгласы. И тут Правоторов увидел ее — верней, просто догадался: она сидела у окна за столом, но сразу отодвинулась, повернула к нему голову и насторожилась. Тонкое лицо, тонкие брови, зеленые глаза смотрят спокойно. Не красавица. Правоторов конечно же часто ее видел — только теперь он вспомнил. И теперь он понял: а ведь и в самом деле хороша! «Высмотрел же!» Улыбнулся он про себя, одобряя Моргунова.

Моргунов тем временем поцеловал сухую старуху в очках, потом чмокнул в дряблую щеку пожилую женщину — та лениво отмахнулась: «Ах ну тебя, Алексей, ты колючий» — и подбирался теперь к девушке, что сидела рядом с Аней, но девушка подняла со стола увесистую книгу, какой-то справочник, замахнулась им и сказала со смехом: «Проходи, проходи мимо, подаем по субботам», но Алексей примерился, выдернул у нее книгу и, изловчившись, расцеловал.

— А Анечке — особый! — он подошел к ней, бережно поцеловал в щеку, с грохотом придвинул стул, сел напротив, заглянул ей в глаза.

Правоторов, смущенный своей ненужностью здесь, тихо прошел, сел на задний пустой стол и стал рассматривать развешанные по стенам графики, закрашенные красными кубиками, и разные плакаты, призывающие изобретать, покупать лотерейные билеты, изучать правила гражданской обороны и правила уличного движения.

— Ах, Анютка, Анютка, милый ты мой человек, — сказал Моргунов.

— На жизнь жаловаться пришел? — спросила Аня.

Девушка, что сидела рядом с Аней, спросила притворно-участливо:

— Говорят, Леша, от тебя жена ушла?

— Уже знаете? — удивленно качнул тот головой. — Ну и ну! Вот как безотказно сарафанное радио работает! Попробуй не верь после этого бабьим слухам!

— Что ж, любил ее мало? — продолжала Анина соседка свой допрос.

— Вас, Василиса Прекрасная, интересуют подробности? Любил столько, сколько надо! У меня на это дело хватает, могу одолжить.

Соседка вспыхнула и отвернулась. Моргунов снова повернулся к Ане:

— Выручай, Аня, пропадаю.

— Чем же тебя выручить?

— Поедем со мной.

— С тобой? — удивилась она. Брови ее поползли вверх, она рассмеялась. — Больно скор ты на руку. А зачем жену бросил?

Голос ее был чистым и легким, будто рождался у нее на губах, по лицу блуждала туманная улыбка, а глаза смотрели на Моргунова одновременно рассеянно и грустно. Моргунов путался и дурел от этого взгляда.

— Да не я ее — она меня бросила! — с жаром ответил он.

— Не надо, Алешенька, обманывать и себя, и других. Если она ушла, почему же ты ее не вернул? Ведь счастье-то не просто приходят и берут — за ним гоняются, — она говорила ласково, спокойно, как добрая учительница учит мальчишку или как мать — ребенка.

— Вот я и гоняюсь. Видишь — меня к тебе занесло, — хрипло ответил Моргунов.

Женщины притихли, прислушались, а Анина соседка сказала:

— Опоздал ты немного. Она замуж вышла.

Моргунов вздрогнул, посмотрел на соседку, потом на Аню.

— Они ведь врут, Анечка?

— Они говорят правду, Лешенька.

Моргунов покачал головой, опустил глаза. Вскинул голову:

— Слушай, Анютка, я же не могу без тебя. Я тебя все равно увезу.

Аня улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Или зарежу! — зарычал он, взяв со стола линейку, зажал в кулак и ударил ею по столу. Линейка хрустнула.

— Зачем же линейки ломать? — она подняла на него свои зеленые глаза, а он увязал в них и распалялся.

— Бросим все, уедем. Сегодня же, прямо отсюда! Хочешь, на руках тебя вынесу? Хочешь, в ноги упаду, ноги твои поцелую?

— Ноги? — засмеялась она и повернулась к старухе в очках. — Наталья Васильевна, раньше ноги женщинам целовали?

— Да кто их знает, милочка. Если любили — целовали. Так ведь раньше рыцари были.

— А вот посмотрите, как теперь ноги целуют! — Моргунов с грохотом опустился на пол, ухватил Аню за щиколотку, снял туфлю и прижался губами, к кончикам пальцев на ее ноге. Аня громко вскрикнула, покраснела и с силой вырвала ногу.

— Ну и дурной ты, Алешка! Перестань дурить! — она наклонилась и, чтобы скрыть смущение, долго надевала туфлю.