Рабочий день

Ну ладно. Вдруг — как гром среди ясного неба! — чей-то грозный запрос: есть ли заявка на мою схему в патентном бюро? Видите ли, кто-то раскопал, что появился американский патент с описанием похожей схемы. А какая, к бесу, заявка? Помню, поговорили, что неплохо бы подать заявку, да и забыли. Запросил я для интереса копию американского патента. Точно, похоже! Идея та же. Мне интересно стало — кто же на самом деле первый? Моя-то схема немного раньше в журнале вышла, чем их патент зарегистрирован. А с другой стороны — возможно, параллельно работали; и у нас, знаю, многие кумекали над механизацией. Просто я первый сделал, потому что, наверное, раньше всех начал. Меня, конечно, заело: что я, хуже какого-то там Сэма Хеллмена? После запроса сразу зашевелились, помогли мне оформить заявку, описание сделать — у меня-то уже схема поновее была отработана!

Ну ладно. Так же вот приезжает один. Серьезный. Пощупал с разных сторон мою механизацию, поговорил о том, о сем. Говорит: приглашаем вас работать в Москву инженером в наш научно-исследовательский институт механизации строительства — НИИМС сокращенно. Я засмеялся: какой из меня инженер, да еще в научном институте? У меня девять классов, довоенных еще, а что аттестат за среднюю школу есть — так это, можно сказать, липа: походил как-то в вечернюю школу, думал образование продолжить, да тяжеленько — ну, мне выставили из снисхождения оценки и дали аттестат. Смотрю, не отстает. День, второй. Я ему: у меня, говорю, год до пенсии остался — мне пенсия положена раныше срока за вредность, с горячим битумом дело имею. Год пройдет — посмотрим. А он: так это, говорит, проще простого устроить — вы год будете работать рабочим в экспериментальном цехе, и будут, мол, у вас документы на пенсию за вредность! Зато мы предоставим вам возможность работать над своими идеями! Все условия оговорим договором: работа, зарплата, квартира.

Ладно, говорю, подумаю. Сказал жене. Старуха тяжела на подъем, а тут обеими руками голосует — у нас тогда дочь в Москве, в аспирантуре училась. Да захотелось вдруг обоим поменять место жительства. Рассудили так: живем одни, приросли к месту, как пни, и света не видали, а дети — в разных концах страны. Они люди образованные, с удовольствием поедут и родителей повидать, и на Москву поглядеть, по театрам да по музеям походить. Оно и непривычно, конечно, — людей к старости тянет к земле, к тишине, к природе, а мы, наоборот, в самую толчею лезем. Но уж очень мне захотелось поработать на идею, а они у меня были, идейки-то, хоть и помалкивал пока, однажды обжегшись. Ну, а старуха моя — как я захочу. Ладно, говорю москвичу, съезжу, посмотрю, что там у вас за условия.

Съездил я в Москву, посмотрел на этот НИИМС. Девятиэтажная громадина, занимает целый квартал на окраине, во двор зайдешь — неба не видать. В мастерских все как полагается: пилят, режут, строгают, варят железо; показали кое-что из продукции, от финтифлюшки с вот такой наперсточек до махины с трехэтажный дом, которая за день гору перероет. Согласился я. Разве знал, на что иду, какая кухня предстоит? Как говорится, простота хуже воровства. Работал бы себе бригадиром — и, возможно, не меньше бы сделал, если не больше. Да чего говорить-то теперь, жалеть прошлогодний снег?

Ну ладно. Переехали мы. То есть сначала я. Дали мне комнатенку в общежитии, жил около года, пока однокоматную квартиру не получил. Жена приехала. Были у нас сбережения, построили мы двухкомнатную кооперативную, обставились. Так что с этой стороны все нормально. А с работой — труба.

В общем, включили в план тему, выделили деньги, место в цеху, приставили инженера, и начали мы с ним работать. Он в отделе бумаги пишет, я в цеху. Приду к нему, спрашиваю: «Что ты все пишешь?» — «Отчет», — говорит. «Да какой отчет? — спрашиваю. — Дела-то еще нет». — «Так полагается, — пожимает плечами. — У нас отчеты не по делу, а по времени». Для меня это все внове, дико было. Теперь я стреляный воробей, никакого инженера мне не надо, сам отчеты писать научился. Это просто — написал один, помучился, а потом бери за образец и штампуй хоть до скончания века. А сначала непривычно было. Как представишь, что на всех девяти этажах сидят и отчеты пишут...

Но не это главное. Главное — деньги всегда кончались. Только пошла работа, все хорошо начинает складываться — бах, объявляют: деньги на тему кончились. Туда-сюда — бесполезно. Инженера моего на другое дело ставят, а я им — свои условия: мне плевать, что деньги кончились, я приехал сюда не время провести, мне надо свою идею проталкивать. Ну ладно. Предоставляют самому себе. Спасибо хоть зарплату платят исправно и другими делами заниматься не заставляют, смотрят сквозь пальцы на мою самодеятельность. Но детали-то никто за спасибо не сделает! Приходится заказывать на свои, а много ли своих? Агрегат на них не построишь. Правда, худа без добра не бывает, из любого положения всегда выход есть: сам научился и строгать, и сверлить, и варить этот металл.