«Рабочий» в творчестве Эрнста Юнгера

Наиболее заметным аспектом текущих процессов является их разрушительный характер, равно затрагивающий оба полюса буржуазного мира — как индивида, так и массу. Именно эта их отрицательная сторона прежде всего привлекает внимание. Поскольку от большинства ускользает конечное направление всего процесса в целом, то в глаза бросается скорее то, что попадает под удар или пытается оказать безнадежное сопротивление, нежели силы, которые успешно развивают свое наступление. Так, сегодня «нет недостатка в системах, принципах, учителях и мировоззрениях, но их общедоступность кажется крайне подозрительной. Их число становится тем больше, чем больше слабость испытывает потребность в сомнительной безопасности. В этом спектакле участвуют шарлатаны, обещающие заведомо невыполнимое, и пациенты, жаждущие здоровья, искусственно поддерживаемого в санаторных условиях. Наконец, всех страшит скальпель, от которого, тем не менее, не уйти никому. Нам следует осознать, что мы рождены в ландшафте изо льда и огня. За прошлое уже нельзя ухватиться, а становящееся таково, что к нему невозможно приспособиться». Единственно приемлемой позицией в подобной ситуации является реалистический героизм.

Для этого необходимо провести передислокацию на те участки фронта, где не обороняются, а нападают, нужно обеспечить себя «резервами, укрытыми надежнее, чем под бронированными сводами. В бою лучшим укрытием для знамени является собственное тело. Возможны ли вера — без догм, мир — без богов, знание — без максим, бывает ли отечество, на землю которого никогда не ступит нога оккупанта? Этими вопросами человек может сегодня проверить на прочность свое оружие», учитывая, насколько «мы еще далеки от того единства, которое могло бы обеспечить нам новую уверенность и стать основой новой иерархии».

Говоря о закате индивида, Юнгер сначала указывает на то, что человек, которому довелось пройти через этот непрерывно меняющийся мир, часто с удивлением замечает, что ни одна конкретная личность, ни одно конкретное лицо не запечатлелись в его памяти. В этом изменчивом мире «отдельный человек утрачивает уже не только достоинство личности, но и качество индивидуума; остается лишь масса как некая сумма индивидов». Везде, где бы мы ни сталкивались с массой — в политической, практической, профессиональной жизни, на отдыхе или там, где она, «подобно колоннам муравьев, движима уже не собственной волей, но автоматической дисциплиной», — мы все яснее осознаем то, что «она начинает представлять собой иную структуру».

«Хотя само время сводит к минимуму различия между индивидами, вдобавок к этому наметилось особое пристрастие к однообразию в мыслях, чувствах и поступках». Все сохранившееся от традиционного сословного деления общества (в одежде, жестах, языке, поведении) кажется безнадежно устаревшим, имеет характер остаточных форм, лишенных содержания. «Различение индивидов по классам, кастам или даже по профессиям стало, по меньшей мере, затруднительным». Поэтому, все усилия навести порядок в какой-либо области — этической, социальной или политической, — опираясь на старые сословные членения, обречены на провал, ибо в результате мы откатываемся с передовых рубежей «в тылы XIX века, настолько выхолощенные за десятилетия деятельности либерализма с его всеобщим избирательным правом, всеобщей воинской повинностью, всеобщим образованием, мобилизацией земельной собственности и другими принципами подобного рода, что всякая попытка что-либо сделать при помощи этих средств выглядит просто смехотворной». Однако поскольку все обретает характер «работы», пока еще не столь отчетливо заметно, что «одновременно с этим начинает стираться и различие между профессиями». «Наряду с ростом специализации, а следовательно, с увеличением числа профессий, видов и возможностей деятельности, сама она становится все более однообразной, и каждая из ее разновидностей выражает почти одно и то же простейшее движение. В результате все процессы обретают поразительное однообразие, масштабы которого способен уловить лишь тот, кому дано посмотреть на наш мир со стороны. Это напоминает картинки в волшебном фонаре, которые сменяют друг друга, хотя источник света остается тем же».

С этим связаны и те глубокие изменения, которые претерпевает понятие личного вклада. «Особой причиной этого явления становится смещение центра тяжести деятельности от индивидуального характера работы к тотальному. Одновременно отходит на задний план личность, автор работы. Это относится не только к конкретному произведению, но и к любому виду деятельности вообще». Впрочем, говорит Юнгер, сегодня бывают не только безымянные солдаты, но и безымянные офицеры. «Куда бы мы не обратили свой взор, всюду он падает на работу, выполненную неизвестным автором».