Работа, деньги и любовь. Путеводитель по самореализации

Рыба помогает только в период обострения, но глобально проблемы голода не решишь запасами. Для этого нужны удочки.

Долги как духовная болезнь

Многие люди систематически живут в долг. Вылезают из одних долгов и тут же делают новые. Даже если они их возвращают, но это уже стало образом жизни, когда хочется иметь то, чего ты не заслуживаешь. И всегда у них есть масса аргументов в пользу того, как трудны и несправедливы обстоятельства, а вы – единственный, на кого последняя надежда. Люди, систематически берущие деньги в долг, – это паразиты общества. У них даже выражения соответствующие:

> где взять денег,

> где достать денег,

> где найти.

> раздобыть.

> нарыть и т. п.

Уже в самих этих глаголах скрыта цыганщина и голодранничество. Никто из них не использует выражений:

♦ заработать.

♦ увеличить прибыль.

♦ сэкономить.

♦ приумножить.

♦ вложить.

Между богатыми и бедными лежит пропасть, и проходит она не в кошельке, а в сознании.

Дыры в кошельке – это метастазы дыр в голове.

Наклонность делать долги – это своего рода духовная проказа и одна из тяжелейших денежных болезней. Невозможно богатеть, не избавившись от долгов.

Мало просто платить.

Некоторые научились платить красиво.

Грэйс

Глава 5 Денежный невроз

Денежныи невроз – это кратковременная утрата контроля за своим поведением перед расставанием с деньгами или перед их получением, а также в момент самих расчётов.

Есть три причины невроза:

■ жадность,

■ нечистая советь,

■ низкая финансовая самооценка и/или нищее прошлое, когда человек втайне считает себя недостойным денег.

То, что человек делает, становится частью его самого.

Грэйс

Глава 6. Суррогатные удовольствия

Всё суета сует и томление духа.

Екклесиаст

У меня была одна знакомая, Женя, которую директор уволил с работы из-за того, что она не умела спокойно реагировать на замечания, а всегда фыркала, дулась и могла даже хлопнуть дверью так, что мало не покажется. Работником Женя была хорошим, относилась к своим обязанностям ответственно; при этом она отличалась некоторой рассеянностью, так что могла забыть сделать что-либо весьма важное.

Директор, Павел Петрович, несмотря на это, ценил её как преданного и трудолюбивого сотрудника, и всё было бы прекрасно, если бы не её болезненно-невротическая реакция на замечания. Однажды нервы Павла Петровича не выдержали, когда на очередное замечание Женя выпалила, что она, между прочим, и так работает лучше всех, и как обычно, ушла, хлопнув дверью.

Жене пришлось искать новую работу. Месяца через три она её, наконец, нашла. Коллектив, вроде бы, ничего, нормальный, директор вежливый, фирма стабильная, да и зарплата несколько побольше, чем на прежнем месте. Но только почему-то Женя затосковала по старой работе и даже начала общаться с теми своими прежними сотрудниками, которых раньше старалась избегать. Она стала звонить им, спрашивать, как дела, что происходит в фирме, какие новости, как Павел Петрович и нашёл ли он кого-нибудь на её место.

– Спрашивает ли он про меня? – постоянно интересовалась Женя.

Через некоторое время она наконец поняла, что лишилась любимой, по-настоящему любимой работы, в которой были, конечно, и частые переработки, и сумасшедшая требовательность Петровича, и высокий темп, но… и вот за этим-то "но" Женя вдруг увидела массу достоинств своего прежнего места. Самое главное, что поняла Женя: она ощущала себя очень нужной, компетентной во многих вопросах, и то дело, которым была поглощена команда, ежедневно приносило чувство ГМУ, как она говорила, глубокого морального удовлетворения. На старой работе она ощущала, что не зря живёт, и это стимулировало её. Как-то совсем по-другому стали вспоминаться замечания Петровича, и злости уже не было.