Работа для оборотня (СИ)

- Всё нормально, Квентин, – прошептал Ремус, хотя понимал, что во всём этом нет ни черта нормального. Шатаясь, он отступил назад и почти рухнул на пол рядом с отцом. Нога болела невыносимо, на глазах выступили слёзы. – Как… как ты сюда попал?

- Через твою комнату, – Квентин кивнул в сторону другой двери, скрытой в тени. – Залез в окно и слушал через дверь, о чём вы говорите.

Стив и Урсула сотворили из воздуха носилки, уложили на них Лайелла. Квентин и Стив унесли его в комнату Ремуса и уложили на кровать. Тем временем Урсула снова попыталась наложить на ногу Ремуса обезболивающее заклинание, на этот раз удачно: нога сразу же перестала болеть, хотя опухоль никуда не делась.

- Спасибо, – прошептал он. Урсула молча кивнула, а потом внезапно ласково поцеловала его в лоб. Это было неожиданно, но очень естественно, и эта неловкая, невинная ласка помогла Ремусу даже больше, чем магия.

Обезболивающее заклинание помогло ему нормальным шагом, не ковыляя, дойти до соседней комнаты, где лежал его отец. Квентин и Стив стояли в углу, тихо разговаривая о чём-то, но при виде Ремуса замолчали.

- Мы будем на кухне, – тихо сказал Квентин и вышел из комнаты. Стив и Урсула тихо удалились за ним, оставив Ремуса наедине с отцом.

Ремус присел на краешек кровати. Четвёрка Мародёров и Лили со старой фотографии встревоженно наблюдали за тем, как он дрожащими пальцами берёт с тумбочки стакан, как наполняет его водой из кувшина, как подносит его к губам отца, бережно приподнимая голову.

- Скоро прибудут целители, – сказал он, чувствуя, как его душат слёзы. Лайелл отпил воды и слабо улыбнулся:

- Мне уже лучше, Рем. Эта девочка починила мне несколько костей.

- Этого не должно было случиться, – прошептал Ремус. – Я виноват, что он напал на тебя, я…

- Хватит, – Лайелл накрыл его руку своей похолодевшей ладонью. – Тебе надо идти.

- Нет, папа…

- Со мной всё будет хорошо, Рем. Мальчик мой, – он ласково погладил Ремуса по руке. – Знаешь, за эти две недели я успел сто раз пожалеть, что отпустил тебя, но… но теперь не жалею. Ты очень храбрый. Ты прекрасный волшебник… Мой храбрый сынок…

Ремус почувствовал, как слёзы брызгают у него из глаз. Больше не в силах сдерживаться, он сполз на пол, прижался грудью к кровати, а лбом – к руке отца. Другой рукой Лайелл медленно гладил его по волосам, пока Ремус горько всхлипывал, не зная, кого оплакивает – Сириуса, Адама, Камала, Лили, Марлин, Джеймса, Питера или самого себя.

- Ты молодец, – прошептал Лайелл, когда рыдания затихли. – Теперь иди. Не дай этому мерзавцу уйти. Я буду ждать тебя.

- Хорошо, пап, – Ремус поднялся, поцеловал отца в щёку. На самом пороге он обернулся:

- Ты помнишь Адама Спайдерсона?

Лайелл слегка вздрогнул:

- Я слышал, он умер…

- Да. Он погиб, спасая мою жизнь, пап. Он сказал, что прощает тебя. Он хотел бы, чтобы ты это знал.

Лайелл слабо улыбнулся, прежде чем закрыть глаза. Ремус тихо вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Тело Скуммеля исчезло, Ремус не знал, куда парни его унесли, но был им благодарен: мерзавцу не место в его доме. Проходя через гостиную, он взял с пола куртку и, держа её в руках, прошёл на кухню. Урсула сидела за столом, и Ремус накинул куртку ей на плечи. Девушка встрепенулась и вопросительно посмотрела на него, в её глазах мелькнуло неудовольствие – мол, нечего со мной возиться!

- Тебе идёт, – сказал Стив и внезапно слабо улыбнулся. Он медленно оживал, только сейчас осознавая, что Скуммель мёртв, что больше никто и никогда не причинит вреда его семье. А вот Квентин, наоборот, был сам на себя не похож. Ремус вспоминал о том, как две недели назад Квентин жарил яичницу на этой кухне, как шутливо жаловался на то, что Джин капризничает в еде, и ему было больно смотреть на то, как Квентин тяжело прислонился к шкафу, как тени синеют под его посуровевшими серыми глазами, внезапно вновь напомнившими Ремусу о глазах Гвилта.

Он достал из шкафа маленькую фляжку огневиски и разлил алкоголь по четырём стопкам. Все четверо встали вокруг стола и в полном молчании выпили. Урсула запустила пальцы в сахарницу, разгрызла кубик сахара своими крепкими маленькими зубами, и почему-то Ремусу захотелось улыбнуться, глядя на неё.

- Я пойду за Коулманом, – сказал Стив, опуская рюмку на стол. Квентин решительно кивнул:

- Я с тобой.

- Нет, – сказал Ремус. Квентин гневно взглянул на него:

- Мой ребёнок мёртв, моя женщина ранена, я не могу просто сидеть и ждать…

- Ты уже отомстил, Квентин, – Ремус шагнул к нему, попытался взять его за плечи, но Квентин отшатнулся от него, сжал кулаки:

- Не тебе меня учить, Люпин! Ты сам… ты сам ввязался во всё это ради мести, ты… ты не смеешь меня останавливать…

Из его глаз потекли слёзы. Ремус знал, что это не только из-за Джин и ребёнка. Квентин только что убил человека, пусть этот человек и был мерзавцем, пусть он и заслужил смерти, но такое никогда не проходит бесследно. Ремус шагнул к нему, снова взял его за плечи, и на этот раз Квентин не отстранился. Его била сильная дрожь. Глядя в никуда полными боли глазами, он прошептал: