Работа для привидения (бывшее «Долгое эхо»)

Заполошные мысли о том, какое именно нарушение закона вскрылось и привлекло внимание охранки, Эйомин затолкал поглубже, и гордо вскинул голову. Он законопослушный верноподданный. Да, абсолютно законопослушный. Так по какому праву эти мужланы ломятся в его дом?

Правда, когда дверь гостиной распахнулась, и упомянутые мужланы появились на пороге во плоти, подбородок сам собой опустился в исходное положение, но удержать лицо, хоть и с трудом, удалось.

— Чем обязан, господа?

Очень молодой и очень серьезный офицер (пожалуй, слишком молодой для своего звания), молча прошел к камину, сел на второе из имевшихся кресел и любезно кивнул хозяину гостиной:

— Присаживайтесь, так нам будет удобнее.

— Благодарю за предложение, — с желчным ехидством отозвался маркиз, краем глаза отслеживая перемещения сопровождавших офицера воинов. Один остался у двери, второй пристроился возле окна, третий занял удобную позицию за спинкой предназначенного Эйомину кресла. И вот эти хмурые мужчины, в отличие от желторотого командира, сомнений в компетентности не вызывали. Беда только, что в их компетенцию входит задержание преступников любыми способами.

Пока хозяин дома глазел по сторонам, незваный гость, пожелавший остаться безымянным, вытащил и поставил на столик, стоящий между креслами, «Чашу правды» — редкий, но, несомненно, полезный для допросов инструмент, не особо, кстати, похожий на чашу. Скорее, на выточенную из хрусталя верхнюю половинку песочных часов в костяной подставке-стаканчике. На ее боковом ребре маркиз разглядел намалеванный несмываемыми чернилами инвентарный номер.

Насмешничать резко расхотелось.

А когда следователь покрутил «рабочий инструмент», то ли любуясь бликами огня на хрустале, то ли настраивая артефакт на подозреваемого, и задал первый вопрос, Эйомин и вовсе почувствовал, как покрывается холодным потом.

— Скажите, маркиз, у вас есть артефактные перчатки, позволяющие трогать чужие родовые реликвии?

Эйомин уставился на загадочно мерцающие в глубине хрусталя огненные блики, и заключил, что вместо баронства его ожидает каторга.

Если бы не проклятая магия, можно было бы ответить «нет», и пусть бравые ребята сперва вычисляют, а потом ловят сэра Уэрна, не успевшего вернуть артефакт своему сеньору, по всему Юорису и дальше. Предки в помощь и попутного ветра в спину, как говорится. А сейчас, увы. Хорошо известно, что тех, кто врет новомодному артефакту, отправляют откровенничать на старомодную дыбу. И лорд Вежиен не вступится, не тот случай.

— Да, достались по наследству от дяди с материнской стороны. Не знаю откуда они у него, и что он с ними делал, тоже не в курсе. — Это был самый невинный вопрос. Сейчас этот молодчик спросит, что с ними делал сам Эйомин, и все. Совсем все.

Волшебный кристалл остался ясным, и следователь удовлетворенно кивнул. Но спросил совсем другое.

— Замечательно. Узнаете?

Рядом с артефактом легли старые кожаные перчатки, нарочито положенные ящеркой вверх, и маркиз почувствовал, что мышцы сводит судорогой от нахлынувших эмоций.

Это были НЕ ТЕ перчатки. Не те, но с его личным гербовым накопителем на самом видном месте.

Мысли бешеными зайцами заскакали в голове: во-первых, накопитель из Карди-сайаса, один из тех, которые должен был забрать Уэрн. О предательстве бывшего с ним Дениша Виора маркиз был уже в курсе, поэтому автора предъявленной композиции и подставы в целом вычислил без труда. Крысеныш-Карди постарался. Вернее, его покровители. И правда, зачем ждать какого-то там суда, если можно убрать оппонента заранее и чужими руками? Красоту хода Эйомин оценил и восхитился, но отнюдь не подобрел.

Во-вторых, признаваться в том, что перчатки не те, нельзя ни в коем случае. Эйомин уже сознался, что какие-то у него есть. Если отвергнуть эти, следователь заинтересуется, где же те, и все вернется к первоначальному сценарию.

С этим же, чужим артефактом, к которому Эйомин не имеет никакого отношения, можно попробовать обмануть Чашу.

Да, не факт, что получится, но хилый шанс лучше гарантированного провала, особенно, когда на кону стоит жизнь. Поэтому маркиз сосредоточил взгляд на криво пришитой ящерице, и подтвердил:

— Да, это мое.

Чаша подернулась полупрозрачной легкой дымкой, чувствуя недоговоренность, но чернеть не стала. Офицер с сомнением покосился на артефакт, ожидая дальнейшей реакции, но ничего не дождался и рассудил, что тот отреагировал на сомнения подозреваемого — признаваться или нет. Бывает, особенно, если эмоции сильные. Не соврал, и ладно.

— Замечательно. Расскажите мне, как и когда вы раз использовали этот артефакт?

— Никогда не использовал. — Чаша помутнела сильнее, до плотной серой взвеси, и маркиз поспешно исправился. — Я имею в ввиду перчатки. Накопителем я пользовался довольно часто для подзарядки бытовых артефактов и для исследований в области природной магии.