Работа горя

да-да, родная, если и делить
хлеб языка великого, то вот с кем
гляди, тебя опять пинает бродским
коммуникационный инвалид

скорей на улицу, где ждет тебя хёндай
солярис бежевый с водителем исланом
ныряй в большой волоколамский слалом
и наблюдай

ты видела: чиновники, менты
едва заговоришь, уходят в плечи.
ничто не отделяет, кроме речи,
от темноты

легко быть ломким умницей с судьбой
средь узких дев с лирической хворобой,
а ты давай-ка без страховки пробуй
пребыть собой

отстаивай, завинчивай в умы
свои кавычки, суффиксы, артикли
там, где к формулировкам не привыкли
длиннее ы

они умеют и азарт, и труд,
смешать с землей в зверином наступившем
но как мы говорим и что мы пишем
не отберут

слыви позёркой, выскочкой, святой,
оспаривай, сдавай пустые бланки,
но сложности не сдай им ни фаланги,
ни запятой

16 мая 2015

«на бронной, у большого клёна…»

на бронной, у большого клёна
уселась пятая колонна
друг другу бродского читать
куда мы вывезем, григорий,
груз идиом и аллегорий,
и общих мифов
и цитат

как их измерить габаритность?
мы ищем, кто отговорит нас,
ладонь над правым рукавом:
– чего? «в словесности»? «элите»?
давайте, выблядки, валите,
не оборачиваясь,
вон

ещё, шутить о старом-добром,
покуда чемодан не собран,
и над москвой весёлый зной
и дети знают, как по-русски
«капустницы» и «трясогузки»
и «ряженка»
и «нарезной»

27 мая 2015

«а мы жили тогда легко: серебро и мёд…»

а мы жили тогда легко: серебро и мёд
летнего заката не гасли ночь напролёт