Работа над ошибками

Я рассказал этот анекдот миссис Дэвис-Уайт. Она сказала, что, если я еще раз произнесу при ней это слово, она отправит меня к завучу. А это – полная жопа, это значило, что на тебя напишут жалобу родителям или опекунам. А если посылали к директору, то тебя ждали розги, отстранение от учебы или исключение. Когда я был в четвертом классе, из нашей школы исключили двух ребят. Они курили в туалете травку. А в пятом один парень из нашего класса ударил учителя. Дал ему в морду. Сам я этого не видел, только слышал. Тот парень дрался лучше всех в школе, с ним даже шестиклассники боялись связываться. За то, что он ударил учителя, его отодрали розгами и исключили. Я долго его не видел, а потом, уже после писем мистеру Патрику, вдруг встретил. На голове у него вместо афро были дрэды, но я его все равно узнал. Он ехал в автобусе с женщиной и тремя детьми. Младшая девочка сидела у него на коленях. Она сосала большой палец, обвив указательным нос, а мой бывший однокласник читал ей сказку.

Около школы: стою за оградой, смотрю через площадку на гуманитарное отделение. Воскресенье, детей нет. Я считаю окна на третьем этаже, пытаюсь понять, где кабинет географии. Вспоминаю развешанные по стенам карты, таблицы, фотографии, плакаты. В те времена страны были другие: Югославия, Чехословакия, Советский Союз. По-русски «Советский Союз» будет «СССР». Круговорот воды в природе: идет дождь, влага испаряется, образуются облака, идет дождь. У нас в классе учился один мальчик из Хобарта. Он носил значок: огромная Тасмания, а над ней крохотное пятнышко в форме Австралии и надпись: «Северный остров». Когда надо было рисовать карты и графики, я делал это быстрее всех и, по словам миссис Дэвис-Уайт, лучше всех. Но ей вечно требовались данные:тонны угля в год, среднегодовое количество осадков в дюймах имиллиметрах, стрелочка на север, масштаб в милях и километрах. Она говорила:

Данные, данные, данные.

Восемь километров равняются пяти милям. Это одно и то же расстояние. Два разных способа обозначить одно и то же.

Я взялся руками за ограду. Она была в два моих роста высотой и состояла из железных прутьев с острыми верхушками. На ней висела табличка с названием охранной службы. И еще табличка с силуэтом собачьей головы и надписью большими красными буквами: «ОСТОРОЖНО!» В мои времена школьная территория была огорожена низкой металлической сеткой, скрытой за живой изгородью. В некоторых местах, там, где нам было удобно ходить, сетка была порвана. Роль «охранной службы» исполнял сторож. Он носил синий комбинезон, коричневые ботинки и шерстяную шапочку, чинил все, что ломалось, кричал: «ЭЙ!», если мы залезали куда не следует, бегали по коридорам или разбивали окно. Он жил на школьном дворе в домике с огородиком.

Миссис Дэвис-Уайт размечала карту мира разноцветными самоклеящимися бумажками, чтобы мы знали, в каких странах растут какие сельскохозяйственные культуры; где добывают уголь; где говорят по-испански; где живут мусульмане. На каждой стране она писала название столицы, валюты, численность населения. Она задавала вопросы. Мы могли проходить какую-то тему – скажем, береговую эрозию, – а она вдруг неожиданно вызывала тебя и спрашивала: «Столица Сирии?» или «В какой стране расплачиваются злотыми?» Это надо было обязательно знать. А если не знал, она посылала тебя к карте, висевшей на стене в конце класса, и не отставала, пока ты не находил ответ.

Учите данные. Иначе от них не будет никакого проку.

С такого расстояния, от ограды, мне ничего не было видно внутри кабинета. Я видел только длинные ряды окон. Отражение неба и облаков в стеклах. От холодного металла у меня замерзли руки, на синевато-багровых пальцах отчетливо выступили белые костяшки. Я забыл перчатки. Хотя на картинке, которую я нарисовал, прежде чем выйти наружу, они у меня были.

Мой адвокат не может понять, почему я так долго не начинал ее выслеживать. Между окончанием патрикианского эпизода и началом охоты на миссис Дэвис-Уайт прошло два месяца. Чего я ждал? Разве, посвятив свою жизнь работе над ошибками, я не должен был – следуя моей же логике – стремиться разделаться с каждым учителем поскорее? Какое-то время мы с адвокатом пререкаемся из-за «посвятив жизнь» и «логики». Прийти к единому мнению не получается, и мы сходимся на том, что каждый останется при своем. Он пристает с бесконечными «почему», и я рассказываю о необходимости тренировочных вылазок, о том, что подготовка к операции по природе своей отнимает много времени, а также о том, что при выслеживании данного конкретного объекта у меня возникла масса материально-технических сложностей. Адвокат моих объяснений не принимает. Он не удовлетворен.

Нет, Грегори, должна быть еще какая-то причина.

Запишите это!