Работа над ошибками

Разумеется, Макс не поставил Саше двойку. Не мог понять, что с ней происходит, но на каком-то интуитивном, молекулярном уровне чувствовал, что причину знает. Ей не нужна медаль такой ценой. Что это значит? Что это значит сейчас, когда ей до окончания этой пытки осталась последняя неделя? Чувствовал себя растерянным и беспомощным. Не было никакого желания объяснять детям новую тему, поэтому, невзирая на их протесты, устроил им самостоятельную работу. Встал у открытого окна возле своего стола и молча смотрел на дождь. В сплошном, стопроцентно мокром воздухе ты не видишь эту крохотную серенькую капельку, но точно знаешь, что она есть. Есть какая-то маленькая деталь, очень знакомая, но слишком забытая. Уже давно замечает, что Саша влюблена в него, но как это связано с ее сегодняшним поведением? Какой ценой? Ведь в таком случае — это самая выгодная цена за медаль: безраздельное внимание физика каждый урок без исключений…

И вдруг понял! Боже, как все просто! Почему он раньше не подумал об этом?! Оглянулся на девочек… Наташе волосы отрезали когда-то из-за его безраздельного внимания… Вот они, такие безобидные стервы. Ярко накрашенные, причесанные и разодетые так, словно им через пять минут на подиум. Не все, конечно, а только те, которые привлекли сейчас его внимание. Те, которые оккупируют его стол на переменах, расспрашивают о личной жизни и очень расстраиваются, узнавая, что он женат.

…

— У Вас есть жена, Максим Викторович? — спросила недавно одна смелая восьмиклассница.

— Есть, — отозвался он привычным тоном.

А другая с видом человека, умудренного жизненным опытом, заявила:

— Жена не стена, можно отодвинуть.

А Макс невозмутимо возразил на эту крылатую фразу:

— Поверь, стену отодвинуть гораздо легче.

Оказалось, в тринадцать лет им нечего на это ответить.

…

Время идет, а девичьи влюбленности не меняются, а лишь переходят к младшим по-наследству. Этим уже по шестнадцать, и они считают, что теперь учитель вполне может ответить им взаимностью. Молодежь не так проста, как кажется. Максим считает их уже взрослыми, а они по-прежнему дети. А дети — народ жестокий.

Взял сотовый, набрал Наташин номер и вышел за дверь. Этот коридор уже целый год так пуст без Наташи! Высокие потолки, приятного персикового цвета стены, белые тюлевые занавесочки на окнах — короткие, многие дети не могут дотянуться. И пол — паркетный, с неизменной протертой дорожкой посередине. Моя школа. Наша с тобой школа… Максим ходил взад-вперед на несколько шагов, дожидаясь Ее ответа, шаркал ножкой — дорогой шикарной туфлей, и стук каблуков монотонно разносился вдоль коридора.

— Макс, ты что, милый?! — раздалось в ухе нежное и радостное, словно песенное, звучание. — У меня же лекция!

— Да у меня тоже урок, — подтвердил он. — Что за лекция?

— История отечественного кино. Так интересно, Макс!!! Я в восторге!

— Да, а я отвлек… Прости.

— Как у тебя дела? Ты бы просто так в это время не позвонил, — проницательно отметила Наташа.

— Кажется, я сделал большую подлость одной ученице. Почему-то я забыл, что среди девчонок ну ни под каким предлогом нельзя выделять одну особенную!

— И что, ей за тебя досталось? — хихикнула Наташа: ей теперь легко, у нее все в прошлом.

— Ну, судя по тому, как остальные девчонки попрятали глаза, когда я спросил, что случилось…

— Надеюсь, там не летальный исход? — продолжала подсмеиваться девушка. Видать, ВГИК делает ее чрезмерно счастливой.

— Нет, пока только истерика. Я еще, наверно, поговорю с этой девочкой, но боюсь, тогда ее точно убьют.

— А что было? — весело выясняла Наташа. — Ты закрывался с ней в кабинете после уроков?

— Я каждый урок вызывал ее к доске. Она на медаль идет, а однажды не выучила, но я поставил ей пять, а в наказание придумал вот это.

— Бедняга! — рассмеялась телефонная трубка. — Так она вдвойне мучается! — и тут же серьезно заявила: — Макс, не переживай. Ты просто избавил девчонку от будущей ностальгии по школе. Перестань уделять ей внимание, и скоро о ней все забудут.

С лестницы к кабинету как раз подошли две девочки, и Максим крикнул:

— Саша, иди сюда. Нина, а ты в класс.

Вместе с Ниной в открытой двери на мгновение возник шум, потом резко стих (школьники затаили дыхание, думая, что это учитель), а потом снова облегченный и радостный шум и щелчок дверной ручки. И здесь — снова тишина и эхо каблуков. И голос, приятный, низкий, влюбленный в сотовый. Какие нежные слова учитель говорит своему телефону! Повезло той, кто там слушает! Саша стояла у окна, дожидаясь, пока учитель наговорится по телефону, и отколупывала ногтями потрескавшуюся краску с подоконника.

— Сань, ты ничего не хочешь мне объяснить? — спросил Макс, подойдя к девчонке.

— Не хочу! — буркнула Саша обиженно.

— Ты же знаешь все формулы, все определения… Я не поставил тебе двойку. И не поставлю.