Работа над ошибками

— Не буду думать о тебе плохо, — пообещал он. — Это твое личное дело. Расскажешь подробней?

Оля стушевалась, но кивнула.

— Поначалу это было наказание за проигрыш, в карты, например, в шахматы. Он же на семь лет старше, а я вообще дитём была, вот он и выигрывал все время…

Макс совершенно спокойно и безмятежно слушал Ольгу, но внутри все так и противилось, бунтовало: Олин голос несопоставимо ситуации звучал легко и непринужденно.

— А потом, когда я стала понимать, что к чему, он честно признался, что ему это очень приятно. Потом уже без всяких игр было. Мы знаете, как живем: у меня комната, а у него балкон. А его родители живут в другой комнате, нас с ними коридор отделяет, да еще туалет с ванной, кухня… Он просто подходит ко мне, иногда даже ночью, когда я уже сплю, а вообще чаще днем, когда никого больше нет дома, и просит сделать ему минет. Но он никогда не заставлял, Максим Викторович!

Макс не мог пошевелиться. Это сон, сто процентов! Если бы это не был сон, он бы мог собой управлять, сказать что-то, что-то сделать. Душа требует повести себя по-мужски — просто наорать, нагрубить, нахамить, высказать Оле, что он о ней думает… Так, стоп! Идеальный педагог должен бы вести себя иначе. Но КАК?

— А тебе это нравится? — спросил Макс, пытаясь ко всему относиться с уважением. Нет, смог все-таки выдавить из себя слово, значит, это не сон.

— По детству не нравилось, — призналась девушка, — но я думала, что у меня нет выбора, я же проигрывала. Вы знаете, я же люблю его! Он замечательный человек! Он мой брат! Если он просит, я все для него сделаю!

Максим смотрел на Олю мучительно долго! Она робела, волновалась, корила себя за эту откровенность… и оправдывала брата:

— Максим Викторович, у нас с ним кроме этого никогда ничего не было, он не просит заниматься с ним сексом! — и опустила голову. — Он до сих пор думает, что я девственница, и он бережет меня…

— Оля, ты дура?! — вдруг взорвался Максим. — Что это такое я вообще слышу?! Он мой брат, я все для него сделаю! Оля, «брат» подразумевает совершенно другие отношения!

Олино лицо скорчилось от надвигающегося рева — ну впрямь, как у Катюшки!

— Я знала, что Вы не поймете, — пробормотала она, заглатывая воздух и отворачиваясь. И громко запротестовала: — Вам же не понять, каково это: знать, что ты кому-то нужна! Что кому-то есть от тебя польза! Он говорит, что я чудо! Он говорит, что никто не делает это лучше меня! Вы знаете, как приятно слышать, что ты доставляешь удовольствие человеку, которого любишь?!

— Приятно слышать, Оля? — переспросил Макс жестко. — Слышать приятно? А делать?!

Оля вздохнула. Назад дороги нет, уже все ему рассказала. Слезы потихоньку отступали, так и не сорвавшись с глаз.

— Я поняла, что Вы хотите сказать, — пробурчала она уже тише. — Максим Викторович, не ругайтесь. Он классный парень, он всегда меня защищал перед своими родителями. И мне только раньше было неприятно, но я же взрослею. Мне нравится осознавать, что хоть в чем-то я лучше других девушек. Он так говорит. У него же есть невеста, а он все равно…

Может, этот детский опыт и стал для Оли причиной «лесбиянства»? Ведь отвращение к мужчинам должно было иметь свои корни — и вот они. Максим Викторович быстро привел мысли в порядок. Оля ведь не для того рассказывает, чтобы он ее ругал. А для чего? Знать бы, с чего этот разговор начался. Но так непривычно: Оля преспокойненько сообщает мужчине о том, что она лучше всех делает минет… Она что, на самом деле настолько привыкла к Максиму, что не ожидает от него подвоха? Этот аванс заслуживает того, чтобы отключить в себе мужчину и остаться просто другом.

— Оля, а почему ты считаешь, что ты только в этом деле лучше других девушек? — уточнил он по-деловому. — Допустим, ты красива внешне, этим не каждая может похвастаться, — и внезапно переспросил: — А если бы твой брат предложил тебе переспать с ним?

— Я бы отказалась, — пробубнила Оля. — Я не хочу заниматься сексом с мужчиной.

— Оральный секс — тоже секс, — возразил Макс.

Девушка молчала, это замечание совсем выбило ее из колеи.

— Оля, а тебе не кажется, что ты хочешь быть женщиной? — Максим облокотился на стол и всем телом подался к Оле, которая сидела напротив, верхом на углу первой парты. — Оля, снимай эту маску, она тебе не к лицу! Ты боишься быть собой, только и всего! Ты согласна быть женщиной там, где тебя хвалят, и боишься проявить себя во всех остальных случаях. Черт возьми, Оля, ты просто неуверенна в себе, но не лесбиянка! Если твой брат такой хороший, то наверняка в мире полно еще такого же хорошего народа! Тебе девушки нравятся только как пример для подражания. А зачем кому-то подражать, если ты и сама прекрасна?! Ты каждый раз твердишь мне: «Я лесбиянка, я лесбиянка». Ты кого убедить в этом хочешь, меня или себя? Я не верю. И ты тоже. Чем тебе Наташа нравится? Тем, что она такая успешная? Да она просто не сомневается в своих силах! Она рухнет с пьедестала, и вся твоя любовь к ней закончится!

— Она не рухнет, — прошептала Оля.

Ага, про то, что любовь не закончится — ни слова.